Вис и Рамин

Тебе такой возлюбленный под стать,
Такой тобою вправе обладать.»

Как только Вис взглянула на Рамина,
Слились душа и тело воедино.

Внимательнее посмотрела вновь, —
К Виру забыла верность и любовь!

Подумала: «Что, если, мной ценим,
Он сделался б возлюбленным моим?

Покинули меня супруг и мать.
Ужели я в огне должна сгорать?

К чему мне одиночество в неволе?
К чему терпеть? Я из железа, что ли?

Найдется ли утешнее услада?
Отказываться от него не надо!»

Так думала она, душой болея,
О времени прошедшем сожалея.

Сгорая от любви необычайной,
С кормилицей не поделилась тайной.

Сказала: «Подтвердился твой рассказ, —
Он в жизни даже лучше во сто раз.

Рамин умен, красив и благонравен,
Виру судьбой блистательною равен,

Но то, что ищет, — не найдет, не встретит:
Я та луна, что для него не светит!

Его недугом не хочу болеть,
От страсти не хочу терзаться впредь.

Не надо мне страданий и стыда.
Зачем ему заботы и беда?

Красавицу найдет по божьей воле, —
Забудет обо мне, о прежней боли!»

С навеса цветника спустилась Вис.
Над миром — ей казалось — мрак навис.

Казалось: близко злого дива запах,
Ее душа — в его когтистых лапах,

Он отнял силу тела, краску щек,
Из сердца он терпение извлек.

Сильна, но и робка была любовь, —
Из сердца начала сочиться кровь.

То страсть горит в глазах огнем безумья,
То в голову приходят ей раздумья,

То говорит: «Зачем дрожать заране?
От вражеских избавлюсь посяганий!

Зачем отказываться от любви
И сдерживать желания свои?

О нет, бежать от страсти нет причин,
Когда влюбленный честен, как Рамин!»

То стыд со страстью расправлялся разом,
И ей давал советы ясный разум.

Ей было страшно сделаться бесчестной
И трепетать пред карою небесной.

Боялась в преисподнюю попасть, —
Сильнее были стыд и страх, чем страсть.

И каялась она, что полюбила,
И господа о помощи молила.

Твердило сердце, тверже становясь,
Что станет преступленьем эта связь.

Ее пугало вожделенья ложе,
Ей честь была любимого дороже.

Так воцарились в сердце справедливость,
И божий страх, и разум, и стыдливость.

Не ведала кормилица, что честь
Она любви решила предпочесть.

Кормилица отправилась к Рамину:
«Ветвь радости украсила равнину,

И стала Вис уступчивей немного,
Ослабло горе, улеглась тревога.

Твоею станет Вис, я верю в это, —
На древе счастья жди плода и цвета.»

Рамин обрадовался, как мертвец,
Что оживал — и ожил наконец.

Поцеловал он перед мамкой землю.
«О мудрая, — сказал, — тебе я внемлю!

От смерти ты меня спасла, я чту
Венца превыше эту доброту.

Достойна чистота твоя наград,
Пускай господь воздаст тебе стократ.

Я должное воздам твоим трудам,
Когда всю душу я тебе отдам.

Тебе я сын теперь, а не чужой,
Так будь мне матерью и госпожой!

Я все твои исполню повеленья,
Жизнь за тебя отдам без сожаленья.

Отныне ты распоряжайся мной,
Моим деяньем, честью и казной.»

Любезных слов он много произнес,
Ей три мешка динаров преподнес

И золотой ларец, что шахам нужен, —
Шесть нитей было в том ларце жемчужин,

Хранил немало мускуса ларец
И золотых, с алмазами, колец.

Кормилица даров не приняла.
«О ты, — сказала, — чья судьба светла!

Рамин, люблю тебя не ради злата,
Ведь я сама достаточно богата.

Для глаз моих ты — радостней зари,
Не деньги, — нежный взгляд мне подари!»

Лишь перстенек дешевый, без рубина,
Она взяла на память у Рамина.