К нему гонца отправил шах: «В печали
Мы без тебя томились и скучали.
С тоскою начинали мы игру,
Грустили на охоте, на пиру...
Давай начнем охотиться вдвоем,
В забавах с сердца ржавчину сотрем!
На землю Мах уже пришла весна,
Ее поля сияют, как луна.
Гора Арванд, без шапки соболиной,
Вся в изумруде, встала над долиной.
Окраскою похожи на тюльпаны,
Среди тюльпанов прячутся джейраны.
Так разлилась вода весною ранней,
Что леопард ловить не может ланей.
Прочтя письмо, ко мне ты поспеши,
Весне возрадуешься от души!
Возьми с собою Вис в ее края:
По ней скучает мать сильней, чем я.»
Велел Рамин, чтоб начала греметь
Походных труб торжественная медь.
Он весело простился со столицей,
Пустился в путь, любуясь чаровницей.
Как только он вступил на землю Мах,
К нему навстречу с войском вышел шах.
А Вис приехала к Шахру, объята
Смущеньем и стыдом при виде брата.
Их встреча радостной была, но вскоре
Ее веселье превратилось в горе,
Затем, что не было Рамина рядом,
Что не ласкал ее любимый взглядом.
В пути иль возле шаха-властелина
Лишь изредка смотрела на Рамина,
Но что ей тайных взглядов красноречье, —
Она с возлюбленным искала встречи!
Она такой любовью загорелась,
Что без Рамина жить ей не хотелось.
Сильней, чем в брата в первый раз, она
Была теперь в Рамина влюблена.
МУБАД УЗНАЕТ О ТОМ, ЧТО ВИС ИЗМЕНЯЕТ ЕМУ С РАМИНОМ
Так месяц пировал Рамин с царем, —
Играли и охотились вдвоем.
Однажды, для охоты и забавы,
В Мугань решил поехать царь державы.
Спал шаханшах, и Вис была с Мубадом,
Томился шах по ней, лежащей рядом,
Ни разу с нею сблизиться не мог,
Затем, что на дверях висел замок.
Кормилица прокралась к ним тайком,
Шепнула: «Вис, ты спишь со стариком,
А твой Рамин, для битвы, для охот,
В страну армян готовится в поход.
Уже полки, его покорны воле,
Походные шатры выносят в поле.
Уже небесный потрясают кров
Литавров гром и меди трубный рев.
И если хочешь увидать скорее
Лицо, что шелка нежного нежнее, —
Давай из спальни выберись потише,
Ты на желанного посмотришь с крыши,
Пройдет он мимо, как твоя судьба,
С ним стрелы, сокола и ястреба.
Он унесет с собою на охоту
Твою любовь и боль, мою заботу.»
Но шах не спал. Забыв про сон целебный,
Внимал он этой речи непотребной.
Разгневанный, вскочил и сел на ложе,
На разъяренного слона похожий,
И на кормилицу обрушил брань:
«Ты подлая, ты низкая, ты дрянь,
Гнушается тобою, сводней, всякий,
Ты хуже, гаже, мерзостней собаки!
Схватите эту суку-потаскуху,
Зловонную, блудливую старуху!
Я накажу преступницу по праву,
Я учиню кормилице расправу,
Пусть небо на Хузан посмотрит с гневом
И только град пошлет его посевам!
Хузан — страна греха, распутства, блуда,
Все, что злокозненно, идет оттуда!
Хузан из бедных делает развратных,
Хузан в зловредных превращает знатных,
Лишь подлость и разврат живут в Хузане,
Хузанцы рождены для злодеяний.
Кому нужна кормилица от них?
Все молоко пусть выльется у них!
Шахру взяла кормилицу — и сразу
В свое жилище принесла заразу.
Кормилица — хузанка? Право слово,
Взяла бы лучше в сторожа слепого!
Коль ворона в поводыри возьмем,
На кладбище придем прямым путем!»
Затем сказал: «О ты, что так красива,
О ты, чье имя — Вис — есть имя дива!
Нет у тебя ни чести, ни стыда,
А разума не видно и следа.
Ты в срамоте предстала нашим взорам,
Меня и нас покрыла ты позором.
Ты грязной отплатила мне изменой,
В глазах людей ты сделалась презренной.
Тебя друзья, родные не простят,
И мать, и даже твой любимый брат!
Заставила ты близких осрамиться,
Свой дом ты запятнала, как блудница.
Сошлась ты с дивом, злобным и проклятым,
Коль мамку избрала своим вожатым.
Ведь начинает танцевать с пеленок
Под музыку учителя ребенок!»
Затем к Виру отправил он посла,
Поведал про нечистые дела.