Когда он потерял следы любимой,
Когда страдал в тоске невыразимой,
Когда рыдал он, думая о встрече,
Как думает о кладе сумасшедший,
Когда покинул Мерв, пленен любовью,
Как раненый, свой путь отметив кровью,
В пустыню направляя удила,
К той крепости, где Вис в плену жила,
Когда, как тигр свирепый, он скакал
Среди уступов неприступных скал,
То падал в бездну, где Карун исчез,
То поднимался к синеве небес,
Когда в таких песках блуждал, что садом
Казалась бы пустыня с ними рядом,
В таких горах плутал, что и Синай
В сравненье с ними холмиком считай,
Когда он, как Юсуф, томился в яме
Иль, как Иса, парил над облаками, —
Узнала Зарингис, полна коварства,
Что для Рамина только Вис — лекарство,
Что для нее, безумен и упрям,
Блуждал он по равнинам и горам,
Что не вернется он с дороги трудной,
Не обретя целительницы чудной.
ШАХ МУБАД ВОЗВРАЩАЕТСЯ ИЗ РУМА И НАПРАВЛЯЕТСЯ В КРЕПОСТЬ ИШКАФТИ ДИВАН
Добычею и радостью богат,
С победой возвратился шах Мубад.
Он отнял у кайсара много стран,
Он отобрал Армению, Арран.
От власти пьян, скакал он по долинам,
Рабам-владыкам был он властелином.
Земля под ним — престол и стан военный,
А высь над ним — венец и стяг вселенной.
Он длань свою над всей землей простер,
Сокровищ груды были выше гор.
Он видел: счастье — с каждым днем светлей,
Он отнял мяч господства у царей.
Со всех сторон, от всех владык земли
К нему богатства и войска текли.
Он говорил: «Всем шахам стал я шахом,
Весь мир я покорил, наполнил страхом!»
Воссел он в Мерве снова на престол,
Но горе вместо радости обрел:
Чуть Зарингис услышал он слова, —
Надменная поникла голова.
Вскочил он, потрясенный этой вестью,
Душа и сердце закипели местью.
Послал к военачальникам гонцов,
Чтоб двинулись войска со всех концов.
Немедленно забили в барабаны,
Бойцов сзывал на битву голос бранный.
«О шах! — у стен дворца роптал народ. —
Как выдержать еще один поход!»
Запели трубы пеньем непреклонным,
Грозя сокрытым в крепости влюбленным.
Рамин как бы почувствовал, что вскоре
Его блаженство превратится в горе.
Был мщением охвачен царь царей,
Рамина он хотел убить скорей.
Еще с войны, царю служить повинна,
Не возвратилась войска половина,
Не распустила поясов другая,
Повинность годовую отбывая,
Бойцы, не отдохнув на ратном поле,
Вновь двинулись походом поневоле.
Одни твердят: «Мы проливали кровь,
Чего же ради нам сражаться вновь?»
Другие: «Ляжет не одна дружина,
Покуда Вис избавим от Рамина!»
А третьи: «Для Мубада Вис грозней,
Чем сто кайсаров, ханов и князей!»
Но торопил Мубад свои войска, —
Скажи: так ветер гонит облака.
Взметнулась пыль, как будто див проклятый
Уперся в небо головой кудлатой.
Лишь глянул на дорогу часовой, —
Увидел войско с башни крепостной.
Тотчас же Зард услышал от охраны:
«Явился шах, свой стяг вздымая бранный».
Все задрожали в крепости, как ивы,
Когда им ветра слышатся порывы.
Зард не успел, смятением объят,
Спуститься вниз, когда пришел Мубад.
Стрелы Араша мчался он быстрей,
Сверкал огнем возмездья царь царей!
Так посмотрел на Зарда шах владык,
Как будто вихрь нагрянул на цветник.
Сказал, от гнева став желтей шафрана:
«Ты для меня — ужаснейшая рана!
Бог видит: я горю, покой утратив, —
Пусть я избавлюсь от обоих братьев!
Вы мне верны? Но пес вернее вас:
Мой честный хлеб он вспомнит в трудный час!
Вы оба — рода знатного сыны,
Но под какой звездою рождены?
Один из вас, как бес, исполнен зла,
Другой наполнен дуростью осла.
Тебе с быками б на лугу пастись!
Как от Рамина ты не спрятал Вис?
Достоин я тягчайшего позора:
Быка я сделал сторожем от вора!
Сидишь снаружи, у закрытых врат,
А там, внутри, — Рамин, внутри — разврат!
Не думай, что ты верный мне слуга:
Ты для меня опаснее врага!