Такой обычай был у Вис: являлись
К ней гости каждый день и забавлялись.
То были жены родовитых, знатных,
Любительницы игр, бесед приятных.
Гонец — «волшебник» лучше ты скажи! —
Достиг, тайком от Зарда, госпожи:
Слова Рамина ей посол принес, —
Да нет, осыпал лепестками роз!
Возликовала Вис, как день, светла,
Восславила проворного посла.
Ты скажешь: душу вновь обрел мертвец,
Бедняк нашел с рубинами ларец!
Послала к Зарду одного из слуг:
«Мне этой ночью сон приснился вдруг.
Мне снилось: занемог мой брат Виру,
Но лучше сделалось ему к утру.
Отправиться хочу я в храм огня:
Да будет благодарность от меня.
С богатой жертвою вступлю я в храм
И милостыню страждущим раздам».
Ответил Зард: «Ты поступаешь славно.
Ступай же, будь чиста и благонравна».
Отправилась красавица со свитой:
То были жены знати родовитой.
Вот храм, где пламя вечное горит.
Прошли ворота, что воздвиг Джемшид.
Вис привела овечек для закланья
И бедняков исполнила желанья:
Каменья, злато, щедро, без числа,
Одежды и монеты раздала.
Когда сошла на землю ночь, — посол
Помчался и любимого привел.
Вот разошлись блистательные жены, —
И пал Сатурн, Венерою сраженный!
Никто, никто не видел их в беседке,
Не тронул ветер ни единой ветки.
Труднейшие исполнятся дела,
Но только бы удача нам была!..
Казалось, что не стало в мире зол,
Едва Рамин к прекрасной Вис пришел.
От посторонних глаз они сокрыты:
Ведь не осталось никого из свиты,
Помимо преданных и верных слуг!
Тогда-то двинулись бойцы на луг.
Их было сорок, дружба их связала,
И женское на каждом покрывало.
Так обманули свиту, и от храма
Направились в старинный замок прямо.
А евнухи — на них ты погляди! —
И слуги со свечами — впереди.
Чтоб их не заподозрили в подлоге,
Прохожих разгоняли по дороге.
Вот сорок смелых, во главе с Рамином,
В чадрах, предстали пред дворцом старинным.
Под видом женщин в замок все проникли...
Стояли стражи, как стоять привыкли,
Перекликались, — грозная ограда, —
Не зная, что внутри — враги Мубада!..
Покрывшись дымом и смолой чернея,
Ночь стала мрачной, как душа злодея.
Стал воздух темен, как морское дно;
Как море, небо жемчугов полно!
Казалось, что поднялся небосвод,
Казалось, Искандер пошел в поход:
Богатыри взметнулись из укрытья,
И дело началось кровопролитья.
Огонь, казалось, в замке бушевал, —
Всех часовых убили наповал.
Рамин рванулся к изголовью Зарда, —
На спящего напал он леопарда.
Проснулся, меч вздымая, старший брат,
Как лев, что гневным пламенем объят.
Как будто смерть свою увидел он,
Навис над младшим братом, словно слон.
Рамин сказал: «Не прибегай к мечу,
Поверь мне, зла тебе я не хочу.
Ведь я Рамин, твой младший брат! Меж нами
Ужели вспыхнет ненависти пламя?
Ты меч отбрось. Ведь я пришел с добром.
Так вместо битвы — дружбу изберем!»
Но Зард явил Рамину гнев мужчины,
Собрал на переносице морщины.
Он имя брата предал поношенью,
А честь его избрал своей мишенью.
На брата бросился, громкоголос,
Ему по шлему он удар нанес.
Рамин щитом себя прикрыл, на счастье,
И Зарда меч распался на две части.
Нанес Рамин удар седому мужу,
И мозг у Зарда выскочил наружу.
Полчерепа и руку меч отсек,
И Зард в своей крови заснул навек.
Мертв богатырь, всегда являвший смелость,
А в замке битва ярче разгорелась.
Кровь так была красна и так страшна,
Что спряталась за тучами луна.
На каждой крыше громоздились трупы,
В крови — холмы и ближних скал уступы.
Одни бежали, спрыгнув со стены,
Но не были от смерти спасены.
Другие бились яростно за Вис,
Но и над ними смертный час навис.
Все недруги погибли до едина,
Их ночь явилась утром для Рамина.
Три четверти прошло той ночи бранной,
А Зард погиб, погиб со всей охраной.
Ночь, словно кудри юности, черна,
Навек Рамину сделалась верна,
Дала ему и жемчуга, и злато,
Но также подарила гибель брата.