— Что один пришел? — спросила Люся, отсмеявшись и убрав черные волосы с лица.
Игнат опустил голову. Значит, Ирки здесь не было. Мятликова о своих ссорах не молчит.
— Ирку ищу. Не мелькала?
— Нет… — собеседница насторожилась:
— Так значит, это про нее по городу плакаты расклеены? Ушла из дома и не вернулась?
Игнат горестно кивнул. Вот уже и плакаты висят…
— Во-от как… — задумчиво протянула Люся. — А ты, значит, все ищешь?
Игнат молча качнул головой. Похоже, Мятликов-старший больше ни что не надеется. А вся добыча психологу за сегодня — один сон, да и тот про какой-то военный лагерь. Что римская армия может символизировать?
— Ну ладно, поеду домой тогда… — Игнат повернулся к воротам на Шилова, откуда ближе было к остановке.
— Не расстраивайся. — Девушка направила Интерьера рядом. Теплый лошадиный бок ритмично толкался парню в левое плечо. — Если жива, найдется. Чем-нибудь помочь?
Крылов посмотрел на тренера исподлобья. Подумал.
— Да нет, пожалуй. Вчера искали, позавчера искали. Мои из клуба полгорода обошли. Ее отец… Ну, ты же знаешь, он из КГБ. Наверняка тоже иск… ищет. Но спасибо.
«Госпожа тренер» независимо двинула плечами:
— Пожалуйста… Ну, не умирай только.
Интерьер взял с места так, что парня чуть не выбросило на обочину. До самой остановки Крылова беспокоил крепкий лошадиный запах — конь отерся боком о левый рукав.
Рукава Сергеевой ковбойки были закатаны — как перед дракой. И сам он сидел на трубчатом ограждении, словно степной орел на кургане, и глядел вокруг злобно. Игнат остановился метров за пять от него: встретить тут приятеля он не ожидал. К тому же, у Сергея проблемы: вон какой злющий сидит.
Приятель поднял взгляд, увидел Игната. Помотал головой. Наверное, убедившись, что ему не мерещится, слез с бортика и вперевалку пошел здороваться. Лицо его разгладилось, и Игнат тоже успокоился.
— Привет. Ты что тут делаешь?
— Жду. Кореш один взялся покрышку наплавить… — Сергей махнул рукой в сторону недалеких гаражей.
— Точно — ты же без мотоцикла, как я сразу не заметил!
— А ты с ипподрома идешь? Конно-спинной ездой занимался?
Игнат сплюнул:
— Сколько тебе раз говорить, horseback reading переводится как верховая езда! И вообще я Ирку искал!
Сергей молча ткнул рукой куда-то на север; Игнат повернул голову. Вот о чем ему говорила «госпожа тренер»! На углу красовался черно-белый плакат.
Ушла из дома, и не вернулась…
Была одета…
Игнат сел прямо на бордюр. Букв он не различал, но о содержании плаката догадаться было нетрудно.
На вид 18 лет…
Направлялась…
Сергей неловко топтался рядом, заслоняя солнце бахромчатыми джинсами. Наконец, спросил:
— Ты в порядке? Ну, извини, я тут сам не свой… Эй, на вот глотни… — он крепко взял Игната за воротник, опасаясь, как бы тот не опрокинулся вовсе, а другой рукой потянул из кармана плоскую фляжку. Ну конечно, ковбой да без виски… Игнат вяло улыбнулся:
— Я сейчас встану.
Во фляжке оказался лимонный спрайт! Чего угодно можно было ожидать от Сергея — деревенской самогонки, выгнанной в гараже из краденой свеклы; настоящего датского hennesi, добытого через знакомых в авиаотряде; наконец, просто хорошей минской водки… Но спрайт! Удивление Игната и оживило.
— Ты что, тоже «поколение пепси»? А как же имидж крутого парня?
Сергей улыбнулся:
— Имидж делает фляжка в заднем кармане. Что туда налито, никого не интересует. И потом, в некоторых местах — если не пьешь, значит нерусский. Значит, сразу в морду. А так — сам пьешь, значит, свой парень. Другим не даешь — значит, крут немерено: оторвал где-то такое дорогое пойло, которым делиться жалко. А если еще прикинуть, что пьешь и не хмелеешь… К концу вечеринки все конкуренты в дровах. Выбираешь любую, ну и…
Игнат помотал головой и с помощью Сергея поднялся.
— Значит, ее отец уже ни на что не надеется. Если объявления повесил… — хмуро выговорил он.
Сергей прибавил задумчиво:
— Во сне ты видел троих девчонок, так? А объявление одно. Остальных что же, не ищут?
— Ты же не верил сну!
Байкер прищурился:
— Мы все — статисты. А сольную партию ведешь ты. Ты у нас на сцене в круге света вертишься. Главное, не что мы думаем, а во что ты веришь. Тебе решать, тебе и в лоб получать.
— У тебя опять проблема?
Сергей фыркнул:
— Мои проблемы против твоих — тьфу! Бабушка ведро воды на улицу вылила, так сосед из шестого дома донос написал, типа засоряем проезд. Оштрафовали нас экологические менты на пятьдесят тысяч. Не так денег жалко, как обидно. Сосед…!
— Завидует, наверно.
Сергей пожал плечами:
— Да чему завидовать? Самый бедный дом на улице!
— А хотя бы тому, что ты фляжку в кармане открыто носишь. Сам же говоришь, никто не видит, что налито. И одеваешься как нравится, а не как все… Если рубашка в клетку, так и джинсы с бахромой… — тут Игнат спохватился: о чем он говорит! Какие джинсы! И умолк.
Друг понял его по-своему:
— Действительно, не слишком ли много слов?
— Это смотря какие слова! — отец Игната несогласно мотал головой, отчего уставленная в потолок вилка вздрагивала, а огурец на ней страдальчески прикидывал высоту до пола.
Крылов сидел перед родителем на кухне, подперев кулаком голову. «Тургеневская девушка» — иногда дразнился отец. За окном догорал вечер; солнце садилось в красную пыль неприятного оттенка.
… - Вот я, — говорил между тем Крылов-старший, — Я — начальник участка. Сам гвозди не забиваю, кирпич не кладу. А после меня на земле останется много такого, чем уже не стыдно похвастаться… Вот в этом году, в Сироде школу делаем. Так нас даже проектировщики хвалили, уж на что суки! Не говорю уж — президентский объект кому попало не доверят. Так чем же я строю, сын? А словами только и строю. Ведь не зуботычинами же я своих прорабов на работу ставлю, а они — своих рабочих…
— Ну да, — кивнул Игнат, — Расчетный листок намного лучше действует.
— Да ну тебя нафиг! — папа наконец-то использовал рот по назначению. Некоторое время на кухне был слышен лишь хруст огурца в крепких зубах. Потом звякнула вилка: Сергей Крылов извлекал из банки очередной овощ.
— На тарелку положи, — хмуро попросил сын, — Опять речь затянешь, а он на пол. Жалко.
Отец поднял глаза:
— Тебя так сильно достали мои речи?
Игнат пожал плечами: не то, чтобы очень, только ведь уже наизусть знаю… Разговор не клеился, как всегда в первые два часа встречи. Отец работал начальником участка в СПМК — строительной передвижной механизированной колонне. Много мотался по области, подолгу застревая на ремонтах сельских школ, детских садов, трансформаторных подстанций, автобусных остановок… Куда его черт не носил только! Как он сам шутил, иногда даже домой затаскивало. Был Сергей Павлович приверженцем сугубой самостоятельности. Потому в семнадцатый день рождения осчастливил сына ключом от квартиры — маленькой двухкомнатки в старом-старом доме. Правда, купить даже такое жилье начальник участка не смог. Снял у хорошего знакомого на пять лет, клятвенно поручившись за порядочность Крылова-младшего. Стало быть, лети, ясен сокол, в жизнь вольную. А истреплешь перышки — уж не посетуй, свобода даром не дается. Вот почему Игнат с родителями виделся или на выходных — или как сегодня, когда Крылов-старший наносил «инспекторский визит».
— Ладно! — махнул рукой Сергей Павлович, — Значит, нечего ходить вокруг да около, давай о делах… Эх, ведь так твоя Ирка нескладно пропала, некстати!
— А что такое? — вяло поинтересовался Игнат.
Отец огорченно дернул щекой:
— Было бы свинством тащить тебя сейчас в Москву… В общем, — он оживился. — Давай-ка, я с начала расскажу. Помнишь, ты меня просил работу найти? И мы еще поспорили, где лучше искать?
Игнат кивнул. Он тогда доказывал, что и в родном городе устроиться можно. Отец же настаивал, что на нормальную жизнь ему в таком случае заработка не хватит. Не хотелось сейчас Игнату вспоминать тот спор, но, похоже, отец что-то раскопал. Пусть уж расскажет, все ему на душе спокойней.
— Так что? — сын заинтересовано подался вперед и положил локти на стол. Сергей Павлович почесал затылок: