«Забавно выйдет, когда время опять стартует. Нырял голый, всплыл одетый…» — но влез в рубашку, аккуратно затянул кушак, и даже складки под ним разогнал. Привычные движения успокоили Игната настолько, что он принялся рассуждать вслух:
— Может быть, я не хочу, чтобы к вам на линкорах приплыли, как когда-то в Японию. Или вы к нам. Рано или поздно все равно ведь научатся пространство прокалывать… Может, я просто хочу домой. Чтобы меня оценили там, дома. Или я все еще оглядываюсь на старых врагов и хочу доказать им то, чего тогда не смог…. Может, все-таки надеюсь, что Ирка… да нет, отец был прав. Видала она меня… Тогда все это вместе?
Госпожа Висенна серьезно кивнула:
— Благодарю. Тут есть над чем подумать… — и снова разулыбалась:
— У вас очень забавный бог. Словно маленький мальчик. Самозабвенно карает и милует, исходя больше из каприза. Чуть что — пути неисповедимы…
Игнат повертел носом. Припомнил буддистов. Греческий, скандинавский, славянский пантеоны, да ведь еще есть ацтекские, шумерские, синто… Осторожно поправил:
— У нашего мира много богов.
— У семи нянек, — засмеялась Висенна, — И вам еще мало! Вы еще и придумываете себе богов!
— Конечно, — не удивился Спарк, — Ты вон фантастику почитай…
— Зачем фантастику? — не согласилась Висенна, — Ваши боги сейчас — это деньги, сытость, развлечения. Время Изобилия в чистом виде. Кто из ваших чуть постарше, да считает себя выше окружающих, те поклоняются власти и порядку. Вот и весь набор…
— А что ты можешь противопоставить? — фыркнул Игнат, и спохватился, что не на «вы». Но Висенна ответила без гнева и насмешки:
— Море не противопоставляет, а поглощает. Иначе как же в него окунуться?
— Я… выполнил твою… вашу просьбу? Зеленая звездочка на карте — это здесь?
Женщина кивнула:
— Здесь-и-сейчас. Недаром лес березовый.
— И что теперь?
— Выйди на берег. Я отпущу время. Пора завершать ритуал.
Ритуал начался на рассвете, для всех одинаково. А завершился для каждого по-своему. Кто-то выныривал из озера мокрый и замерзший. Со всех ног бежал раздувать потухший костер. Ктотовыходил из воды сухим. В самом прямом смысле. Одевался и медленными шагами, ошеломленный, шел, куда глаза глядят. Встречались пары, нырнувшие вместе, а выброшенные на разные берега. Или, напротив, незнакомые прежде, покинувшие зеленое безвременье рука в руке.
Солнце оторвалось от земли. Рассвет кончился, и в тайном времени магов наступил час Разума. Обтеревшись и одевшись, Братство потихоньку двинулось к шатру. Ратин ощупывал и ощупывал многострадальные ребра с заметным недоверием. Потом, наконец, решился. Разбежался, подпрыгнул, кувыркнулся в воздухе. Приземлился на ноги. Поглядел на Спарка… на Майса… На Рикарда.
— Я не мог… С того самого лета, когда под лезвие попал!
— Думаю, — почтительно добавил Спарк, — И мой кашель исчез. Но в ледник проверять не полезу!
Майс и Рикард облегченно засмеялись.
— Так что, — предложил длинноусый маг, — Говорить про герб нашей госпожи Алиенор?
— Сперва про ночную пробу. Место — то самое, или нет?
Олаус замялся. Полез чесать затылок:
— Место славное. Но, задуши меня жаба, если в двух или четырех днях пути к западу мы не найдем еще лучшее!
— Откуда знаешь?
Рикард молча показал рукой на озеро.
— Так, ладно. А про герб?
— А к чему теперь герб, если ее все равно выследили? Вон, гляди! — Олаус протянул руку в противоположную сторону. У шатра Братства сгрудилось пять или шесть мужчин в пестрых черножелто-белых накидках великокняжеского двора. Под накидками, наброшенными с явной поспешностью и оттого сидящими вкось, проглядывали темная и пыльная дорожная одежда, высокие замызганные сапоги, и — куда ж без них! — короткие широкие мечи в одинаковых полосатых ножнах. Пришельцы гудели растревоженными шмелями.
Перед ними на поставленном стоймя тюке восседала — именно восседала, как королева на приеме — Алиенор в зелено-золотом парадном платье с жемчужной росшивью. Расчесывала волосы, глядя вместо разбитого дорогой зеркала в широкое боевое лезвие, которое перед ней почтительно держал Ветерстарший.
Братство, не сговариваясь, сорвалось с места. Рикард и Майс — бегом в перелесок, к невидимым отсюда коновязям. Помогать, если что, Ветру-младшему. Спарк и Ратин быстрым шагом, через раз делая поклоны — чтобы те пятеро не выхватили мечи — приблизились к вьюку с оружием. Вьюк боярышня предусмотрительно подсунула под босые пятки, наподобие скамеечки. Так мечи и выхватывали: падая на колено в преувеличенно-низком поклоне, змеиным языком выстреливая обе руки в тюк. Пальцы на холодную ребристую рукоять, защелку отжать, рывок на себя (ледяная роса по запястьям!) и перекат в сторону. Спарк — свою «Улыбку» и «Радугу» Майса; Ратин — своего «Зубастика» и Рикардово «Пламя». Ножны остались в мешке; Игнат откатился направо, за спину незваным гостям; атаман влево. Выпрямились разом — пришельцы собрались посмеяться над растяпистой охраной, да не успели. Три человека уже окружили их шестерых, и проделали все так сноровисто, что до драки никому доводить не захотелось.
Самый круглый и плотный гость поклонился еще раз:
— Батюшка ваш ночей не спит. В его летах обременительно! Изводится.
Брови домиком:
— Что же, он не получил ни одного моего письма? Ветер, зеркало поверни… Да, так.
Кругленький отступил на шаг и распахнул глаза шире, чем у любой красавицы:
— А вы ему писали?!
Игра мигом оборвалась. Алиенор вскочила (тюк повалился) и отшвырнула гребень, посланник сперва ухватился правой рукой за эфес, потом левую тяжело поднял к сердцу. Оба хором рявкнули:
— Так вот оно что! Письма… кто-то…заговор!..
— Он жив?!
— Жив, но весьма беспокоится о вашем драгоценном здоровье.
Ветер поднял упавший тюк. Алиенор снова уселась. Посмотрела на далеко улетевший гребень. Спарк подцепил его кончиком «Радуги», с левой руки — и запустил к ногам девушки. Подхватив игрушку, та произнесла почти обиженно:
— Мне же хорошо! Вот если б меня на цепи держали…
— Занятная мысль… — буркнул Ветер-старший. Боярышня, не оборачиваясь, выдернула из сумки полотенце и несильно вытянула им охранника — куда пришлось.
— Что ж, — посланник тоже поискал глазами, на что сесть. Его свитский поспешно сбегал к оставленным лошадям и принес раскладной стул, на котором круглый и утвердился. Посопел, утер лоб рукавом попросту. И вновь принялся за свое:
— Ну хоть навести, совсем на нет изведется… Тут еще наследника назначать. И еще жених твой обиженный. Из-под венца не ты первая исчезаешь, не ты последняя. А что прикажешь теперь делать? Это же оскорбление соседней державе!
— Да вы бы, Андрей слышали, что о нем говорят! — опять брови домиком, — Порядочной девушке за него идти страшно! Как его называют!
— Так ведь и отца твоего тоже почему-то прозвали Грозным а не Лапушкой! — рыкнул круглый Андрей. Девушка прижала пальцы к щекам и расхохоталась в голос:
— Великий Князь Логвин Лапушка!
«Великий… Князь…» — медленно подумал Спарк, — «Так ее хотели за меня выдать еще три зимы назад…А мое прозвище ее напугало… Князь…»
И вдруг — вместо, чтобы соображать, как бы заполучить настоящую княжну — совершенно некстати понял, как подступиться к объединению миров. Там, на той стороне в самом деле медицинский центр. Для виду Китежград какой, Светлояр… ладно, это все можно потом придумать. Сейчас удобное время договориться с местными властями. Чтобы заслонили от неместных…
Наместник переложил оба клинка в левую руку. Громко попросил:
— Подождите. Немного.
Нырнул в шатер, без жалости вывернул к ногам свой вьюк. Выхватил из кучи, живо обернул и защелкнул серебрянный Пояс. Подобрал мечи — опять в левую. Вышел, удовлетворенно отметив, что посол, оказывается, умеет распахивать глаза еще шире. Княжна хихикнула и вежливо прикрыла рот гребнем. Спарк подмигнул. Гребень выпал, а Игнат повернулся к толстяку:
— Мне приятно решить хотя бы одно дело, кажущееся вам таким сложным. Господин…
— Андрей Нишарг из Краснополья, господин Опоясанный, к Вашим услугам и к услугам ваших уважаемых родственников.