Игнат хотел кивнуть не глядя, но вовремя сдержался. Встал. Отряхнул листья с колен. Посмотрел в желтые спокойные глаза тачефа. Краем глаза поймал напряженное лицо Гланта. И спросил опять не то, что хотел:
— Вы не прячете чувства. Лица как окна. Почему?
Нер и старик вновь удивились:
— Но зачем? Волки ловят все чувства на десять шагов вокруг себя! Злобу надо прятать в бою, чтобы не почуяли. А в обычном разговоре — волк все равно будет знать.
— Волки читают мысли?!
— Чувства, — поправил Глант.
Игнат замолчал. Желтоглазые терпеливо ждали.
— Вы не похожи на диких степных кочевников. — наконец, сказал Игнат. — Герои? У нас есть… сказка, фабело. Иван-Царевич и Серый волк. Там человек и волк вместе. Отсюда мысль прилетела?
— Может быть. — Глант сворачивал скатерть. — Теперь ты уже можешь решить?
— Я не вижу иного пути! — сердито отозвался Игнат.
— Ну почему! — возразил Нер. — Просто иди, куда хочешь. Как уцелеть при встрече с Тэмр, ты знаешь. Но вот как тебя примут люди, даже я не могу сказать заранее.
— Ирку приняли хорошо.
Нер пожевал губами: должно быть, заталкивал внутрь неприятный для Игната ответ. Выбрал нейтральное:
— Не всем так везет.
— Стать Тэмр опасно?
— Смертельно. Ты можешь погибнуть во время испытаний. И позже — я всегда могу послать тебя на смерть, если сочту, что так лучше для остальных.
«Наш мир полон тревог и опасностей» — снова пришли на ум чужие слова — «А любовь в нем часто оборачивается разлукой. Но становится от этого еще прекраснее». И еще: «Я мужчина, а мужчина не отказывается от силы — там, где предложено взять».
Игнат вдруг ощутил, как сильно мешает ему все, что он до этого прочитал. Все книги — и хорошие и плохие. Все меткие замечания, уместные цитаты — все сейчас было некстати. Мысли нужны были — свои. А слова — даже наилучшие — не требовались вовсе.
За время беседы солнце заметно переместилось в сторону леса. Яркая осень. Разноцветная живая стена. Холм поодаль — рыжий кабан ощетинилися черными стволами деревьев. Так странно: в степи еще лето, а тут уже вовсю полыхает аутуно. Белые кости тонут в траве, их не видно. Видна только жизнь… Уйти? Люди не едят людей. А волки? Но важно ли это? И еще неизвестное испытание впереди…
Землянин выдохнул. Посмотрел в лицо вождю и сказал:
— Благодарю за щедрое предложение. Я буду Тэмр так, как сумею.
Нер молча кивнул. Старик радостно улыбнулся и свистнул. Опустошенный Игнат уселся на пригорок и бездумно ждал, пока волк не встал у самых ног. Лишь уже забравшись в седло, Крылов повторил:
— Вы не похожи на диких степных кочевников!
— Мы не дикие, не степные, и не кочевники. — Нер улыбнулся так ярко и радостно, что Игнат вмиг лишился доброй половины своей тоски. Стронув зверей, вождь повернул голову к Игнату:
— Мы — Тэмр. Глант еще научит тебя не путать твердое с теплым!
А потом свистнул, гикнул — волки поднялись в галоп. Вторую половину игнатовой грусти сдуло встречным ветром.
Вечером того же дня Игната накормили и уложили спать в привычном хеймо, а Тэмр немедленно собрались на Круг, и принялись судить да рядить, как с гостем быть: верить ли его повести и сделать ли его одним из волчьих пастырей.
В Кругу, ясное дело, вспыхнул спор. Если допустить, что про иной мир Игнат лжет — то откуда еще взяться незнающему чужаку в степи? С севера, по торговому тракту не миновать владений Хадхорда. Купеческий, богатый и многолюдный Хадхорд — давний сосед степи. В городе любой расскажет, что такое Охота, и почему Золотой Ветер выметает с длинной дороги даже самых жадных или смелых путников. Могут и свежие кости показать: отважных дураков полно; каждую осень Охота прибавляет парочку скелетов.
С юга? Южная граница охотничьих земель Тэмр — Ледянка. Тракт пересекает реку на опушке Леса. Никто не осмеливается жить так далеко от людей: от Хадхорда до Ледянки семь, а неспешному обозу и все двенадцать дней пути. Поэтому на переправе нет паромщика, и всякий сам для себя сколачивает плоты — или берет, что осталось от прежних караванов. Но и южнее Ледянки такая же степь, только обширнее. Там справляют Охоту Аар, Роа, Уэр — или другие стаи, куда многочисленнее Тэмр. За рекой тракт начнет забирать к востоку, но еще добрых восемь дней надо ехать по степи, пока, наконец, у подножия Грозовых Гор не покажутся шпили ЛаакХаара. Железный Город населен рудокопами и литейщиками, и вывозит свои поковки только на север — в другую сторону лишь непроходимые болота до самого моря. Единственная нить между ЛаакХааром и миром — Южный Тракт, который осенью в полной власти волков. И потому весь ЛаакХаар знает, что такое Охота, и когда она начинается. Неужто никто не предостерег бы?
Да только чужак ничего не слыхал и о ЛаакХааре. Тогда откуда же он?
С западом все ясно: на западе Лес. От самого северного края, от Хадхорда, и далеко-далеко, в неообозримую даль, на юг, к Внутреннему Морю. Невозможно пересечь Лес, и не узнать Тэмр, и Охоты, и всего, что знает лесное население о степи.
Остается восток? Но там — непроходимая стена Грозовых Гор, и на север она тянется чуть не до края земли. На юге горы упираются в болота. Или даже, правильнее сказать — Болота. Край Владыки Грязи. Пусть бы даже пришелец и нашел путь через обледенелые перевалы или трясинные вотчины Болотного Короля — так за горами же Черные Пески! Про живущих в песках известно лишь, что у них глаза с красной радужкой. Сколько у них этих самых глаз — и то неизвестно.
Поэтому, стоило Гланту заикнуться о том, что их гость попал к Висенне случайно, и, судя по всему, вызван каким-нибудь волшебством магов Арокоменса вовсе из-под других звезд — Круг хором признал его правоту. Ну, а где замешано колдовство, там пусть маги сами и разбираются. А пока еще та встреча с магами случится — сделать гостя Тэмр, и пусть помогает. Заодно и присмотрен будет — на случай, окажись-таки Игнат подлым засланцем.
Так что, стоило Неру назначить ночь праздника — и подготовка закипела словно сама собой. Волки натащили мяса, воды и дров для большого костра. Терсит распоряжался готовкой. Вождь и звездочет еще раз перечитали книги с ритуалом и заучили фразы попроще. Некоторые древние обороты Игнат, по малоопытности в языке, мог попросту не понять.
Сам Игнат всю эту кутерьму мирно проспал на кошме, даже не подозревая, что готовит ему пробуждение.
С пробуждением началось все то, чего Игнату до сих пор не хватало. Потянувшись по обыкновению, и выйдя из шатра умыться, Крылов в первый миг даже испугался. Куда только делась обычная серость! Котловина пестрела всеми цветами радуги.
Волки тщательно мылись в ручье и озере. Отряхивались в живых серебристых ореолах — брызги летели отовсюду. Глант и Терсит разворачивали бесчисленные тюки, вынимая из них яркие полотнища, которые волки тут и там раскатывали, растягивали на неизвестно откуда взявшихся стойках. Многие волки уже щеголяли в стальных ошейниках, и потому двигались осторожно: начищенные шипы торчали во все стороны, делая зверей втрое шире.
Нер, как и положено вождю, стоял спокойно, наблюдал за непонятной Игнату суетой и улыбался краешками рта. Ошарашенный Игнат робко поздоровался, и спросил, что все это значит. Вождь коротко объяснил:
— Фесто. Твое рождение праздновать будем.
Крылов ощутил, как вдоль позвоночника побежали мурашки. Праздник, значит. Вступление в ряды. Испытание. Игнат не знал, почему именно испытание так сильно его беспокоит.
Между тем утро разгоралось. Игнат поискал взглядом котелок с едой, пробегавший мимо Глант перехватил взгляд:
— Нигил манжи, эльпрово постулас фацила стомако.
«Ничего не есть, испытание требует легкий желудок» — машинально перевел Игнат, и удивился: а ведь он понял! Понял короткую фразу, брошенную запыхавшимся человеком без малейшей заботы о произношении. Пожалуй, он начинает привыкать…
Хорошо это, или не очень, Крылов не успел подумать. Глант встряхнул тюк за плечами, Игнат бросился на помощь. Потом сворачивали и переносили шатер; рубили дрова и складывали большой костер; в четыре руки с Терситом надевали ошейники на тех волков, которые раньше были заняты переноской. Съездили к тайному складу в ложбине поодаль, откопали, привезли и вымыли три больших котла. Один поставили Терситу для готовки, на два натянули кожу — вышли натуральные тулумбасы, какими Игнат видел их в кино про Запорожскую Сечь.