А в начале лета произошло и вовсе знаменательное событие: Спарк провел бой с Дитером почти на равных. Сам Неслав, сколько ни гонял новичка по полю, так и не коснулся его оружием. Волчий пастух превратился в мечника: низшего класса, но уже настоящего.
Еще через шесть октаго Спарк закончил первый свой настоящий лук: клееный из деревянных пластин, лосиных жил, по всем правилам обмотанный тонкой кожей… Долго Спарк пыхтел, пока поставил тетиву. Еще дольше жалел, что не выучился таким оружием владеть: испытывая изделие, Лотан шутя прострелил деревянную дверь толщиной с колбасную палку — на шестидесяти четырех шагах, как подсчитали потом.
Через восемь дней Лотан вновь позвал музыканта и слуг, велел накрывать стол. Провожали сразу троих. Майс хотел постранствовать по свету опыта ради. Спарк эль Тэмр собирался вернуться на свою северо-восточную окраину. Неслав увязался за Спарком. Вопервых, брюнет был родом откуда-то из тех же краев, а путешествовать компанией веселее, чем в одиночку. Особенно, если верхом на чьелано, а не ногами через весь Лес. Во-вторых, у Спарка появилось несколько мыслей — чем занять свое долгое ожидание. Неслав же обещался помочь с их воплощением, вот парни и летели вместе.
Примерив на шею медальон мастера — за хороший боевой лук — потом поклонившись госпоже Эйди и Дитеру, волчий пастух направился прощаться с Доврефьелем, Ахеном и другими знакомыми в Akademio.
— Я ухожу не потому что обижен или считаю вас виноватыми — мягко пояснил Спарк. — Не то, чтобы мне было тяжело или плохо в Истоке Ветров. Но я чувствую: мое место там, на холме возле двух деревьев. Именно это ощущение привело меня к Висенне, в ваш мир. Оно такое глубокое, что я просто боюсь его не послушаться.
Ректор покивал головой. Печальный ежик, с которым Спарк обсуждал язык магических символов, пустил слезу. Ахен вручил маленький прозрачный шарик, наказав разбить в самый тоскливый день, когда вовсе жить не захочется. Ньон подарил маленькую карту Леса. Скорастадир залеченными руками торжественно преподнес большой хрусткий свиток. Грамота удостоверяла неоценимые услуги, оказанные «знанием и разумом» Спарка всем магам Леса. Документ, тиснутый Ньоном на лучшем пергаменте, открывал двери любой Башни Пути или городских Ковенов (тех городов, где вообще водились маги), кроме этого, служил пропуском и паспортом на всей необозримой территории Леса. Грамота повергала в почтительный трепет величиной и количеством печатей, две из которых даже мерцали — оба Великих Мага для пущей важности приложили личные перстни.
Гость еще раз поклонился, благодаря за оказанную честь. Вышел малым коридором на Верхнюю улицу. Оттуда небольшой лесенкой спустился на Главную и повернул к Двору Прилетов. Единственным человеком, до сих не принявшим прощального поклона, оставался хозяин Башни. Спарк не сомневался, что Лотан просто так его не отпустит, и оказался прав. Едва повернув к воротам, волчий пастух увидал впереди мастера.
Мастер ждал Игната на каменной тумбе перед исполинскими черными воротами. Бывший ученик заметил его издали. «Меч подарит» — спокойно подумал Спарк — «Во всех книжках мастера дарят на дорогу меч, и дают какой-нибудь многозначительный совет».
— Хочу попрощаться, — сказал мастер, когда парень подошел близко. — Ты был не самый плохой ученик.
— Спасибо на добром слове.
— Подарок тебе сделаю… — Лотан несуетливо развернул тонкую ткань. Выложил на каменный столб тяжелый боевой нож и отдельно простые лакированные ножны. — Ты ведь ждал, что подарю тебе меч?
Игнат кивнул. Ждал. Может, и рад бы всю жизнь на своем уме, только прочитанное неудержимо всплывает наверх… А в книжках дарят именно меч.
Мастер грустно улыбнулся:
— Ты не человек меча. Нет. Уж не знаю, каков твой мир, но… Еще совет дам. Хороший совет… — наставник опять улыбнулся тоненько-тоненько, словно уже насыпал снега в сапог, и ждал, пока ученик попадется.
Спарк молчал.
— Возьми его.
Рукоять пришлась точно по ладони. Крылов не сомневался, что нож отбалансирован, и при перехватах из руки не выпадет.
— Теперь вложи и повесь сюда.
Спарк послушно сунул оружие в поданные ножны и защелкнул крюк на поясе слева. Мастер взял левую руку Игната и расположил его пальцы на рукояти: три внизу, а кольцо из большого и указательного поверх торца.
— Запомни жест. Это знак моих учеников. Встретишь такого — не дерись. Убьет наверняка. — Лотан вздохнул. — Ты ничем не хуже большинства, года за три я бы тебя вышколил… Но… Это просто не твоя стихия, понимаешь?
Спарк согласно кивнул. Действительно, хороший совет. А, впрочем, он ведь в Чингисханы и не рвется.
— Жаль, отдарить нечем…
Мастер улыбнулся. В третий раз — открыто и добродушно:
— Это в твоем мире за оружие отдаривать положено. У нас и так ничего страшного не случится. Легкой дороги!
Игнат кивнул и пошел к воротам.
Книга вторая. Проводник
1. Пустоземье. (3736–3738)
Ох и хороша была госпожа Этаван! Вздумай кто описать ее словами — вышло бы у него сбивчивое перечисление. Дескать, и волосы мягкого рыжего оттенка, и глаза лучистые, синими звездами, и улыбка добрая — как нежаркое лето — и руки белые, и голос ласковый, что уж там о походке! А все равно представить госпожу Этаван по такому описанию никто бы не смог.
Нравилась госпожа Этаван и себе самой. Вчера только услыхала за спиной обрывок разговора; еще и кожа на шее не вспыхнула — а уже почуяла, что речь о ней. Говорили стрелки, нанятые ее отцом охранять караван; сперва ничего в приглушенном бормотании разобрать не вышло. Потом один голос чуть откашлялся и уронил коротко, тоскливо:
— … Вот ради такой не жаль воевать два года!
Покраснела Тайад до корней волос, спрятала счастливую улыбку в капюшон пыльника. Отчего не радоваться красоте, пока она есть? Что там в глазах блестит: ум или склочность — разве ж будет присматриваться кто? А вот красота всем понятна и видна далеко, далеко! Тайад повела глазами по степи: нет преград! Справа лес, но он у самого горизонта темной полоской; а во все иные стороны только сереберисто-зеленая трава, да ветер, да солнце… Воля!
Оттого и не шла Тайад замуж, что волю берегла. Правда, что и отец ее избаловал. Берт Этаван торговал книгами, и не зря поговаривали в гильдии, что товар сильно испортил ему характер. С другой стороны, в твердости купеческого слова Этаванов гильдия не сомневалась. А богатство… Разными путями оно приходит. Берт Этаван семь лет водил на ЛаакХаар караваны с едой, одеждой, дорогими винами… а больше всего, все-таки с книгами — выискивал старые тома по рудному делу, работе с металлом. Дорого скупал книги со всякими кузнечными да шахтными хитростями. И ни разу не прогадал: в Железном Городе даже за список со старой инкунабулы платили стальным товаром. Подлинные же фолианты покупали так: на одну чашку весов клали том; на вторую тонкой струйкой сыпали золотой песок.
ЛаакХаар громоздился у подножия Грозовых Гор. Были вокруг города и пашни, и сенокосы — только урожай давали небольшой. В хороший год на прокорм хватало; в неурожай оставалось надеяться на Южный Тракт. По Тракту сплошным потоком тянулись торговцы, доставляли зерно и мясо, а на север увозили синие отливки, связки подков, пачки стального прута — ЛаакХаар славился железом отменного качества. Лучшего металла не знали ни на Северных Равнинах, ни в далеком Урскуне, ни в ТопТауне — как ни пытался Великий Князь наладить добычу в своих владениях, а дело не шло. Только «медвежья сталь» из Финтьена еще могла равняться с товаром Железного Города. Но Финтьен неимоверно далеко на запад, прямых путей к нему нет, а окольные потому и окольные, что тяжелому обозу стоят слишком дорого. Берт Этаван возил железо только из ЛаакХаара — как это делали все купцы ГадГорода почти пятьсот лет. И все эти пятьсот лет Тракт замирал на время осенней Охоты: волчьи стаи не давали проезда ни пешему, ни конному; ни малой дружине, ни большому поезду из сотен телег. Очень уж много зверья выплескивал лес на исходе лета. Может, городское ополчение и провело бы каравандругой, но что в том прибыли? Больше охраны — меньше дохода! Так что купцы терпеливо ждали плохой погоды: с первым дождем волки покидали Тракт.