Оставалось неожиданно много народу. Во-первых, конечно же, все побратимы Спарка: оттаявший и опять говорливый Сэдди; ловкий Крейн; бесстрашный Ратин; основательный Некст; толстый Остромов; усатый Олаус Рикард; и маленький Дален Кони, снова тихонько напевающий непонятные песенки.
Во-вторых, остались два бывших караванных охранника: Ридигер и Сегар. Оба рослые, спокойные и сероглазые. Темные волосы делали их похожими, как братьев. Хотя по рождению они были из разных мест: Ридигер из села под Косаком, а Сегар из самого ЛаакХаара. С маленькой улицы Иноземцев, где лет пятьсот назад осели беглецы от тогдашних ГадГородских властей. Потому у него и глаза были серые — а не желтые, ЛаакХаарские.
В-третьих, задержались семь полесовщиков, достаточно отчаянных, чтобы не вернуться к прежнему занятию. Молчаливые Велед и Крен. Средний брат Бестужа — Котам. Молодой белобрысый Смирре, если бы не зеленые глаза — вылитый Ярмат. Впрочем, от бывшего беглеца из Княжества, Смирре отличался бойкостью, и куда большей сноровкой в обращении с оружием. С ними — невысокий, худой и жилистый Тарс, великолепный стрелок. Он не мог удержать в воздухе десяток стрел, как прочие, но мишень неизменно поражал восемью из восьми — при каком угодно ветре. Еще двоих Спарк совсем не знал — они пришли с последней ватагой. Назвались Шен и Фламин. Среднего роста, но очень широкоплечие, отчего казались немного ниже, чем на самом деле. Луков они не любили, а охотились только на крупного зверя, всегда вдвоем, с тяжелыми рогатинами. Свои рогатины — копья с длинным широким листовидным лезвием и перекладиной — приятели берегли. Имели для всех четырех особые лакированные чехлы из толстой кожи. На каждом привале придирчиво осматривали клинки, протирали, подтачивали. Однажды Спарк поймал обрывок разговора: Шен хотел заказать для своей пары копий серебрянную насечку по втулке. Фламин степенно возражал: ему казалось, что оружие, многократно спасавшее жизнь, лучше украсить обмоткой из золотой проволоки.
В-четвертых, явился человек, которого волчий пастух совсем не ожидал видеть. Хотя чрезвычайно обрадовался встрече. В Братство попросился Майс, первый и лучший ученик Мастера Лотана из Истока Ветров. Привез груду приветов от Ахена, Панталера, Дилина и самого Мастера; от госпожи Эйди; от ведьмы холода Вийви, от Рыжего Мага Великого Скорастадира, и от ректора Академии Великого Доврефьеля… От Дитера, который прошлой осенью закончил учиться, и сразу же нанялся в караван на далекий Запад… О Скарше ученик Лотана ничего не сказал. Огорчился, узнав о пропаже Неслава.
Волки Тэмр вернулись в свой лес. Аварг обещал новую церемониальную куртку-хауто, потому что Спарк теперь стал настоящим волчьим пастухом, испытанным в боях. Куртку обещал к осени; а пока волки уходили летовать в зеленых урочищах.
Ополоснув прощальные чаши, задумались о будущем. Волчьей разведки больше не было, и выжидательная тактика уже не годилась. Решили ходить с каждым караваном всей дружиной, как в прошлом и позапрошлом годах. За лето накопить побольше денег. Заодно, продолжать увеличивать войско. Чтобы осенью, собрав денег, снова нанять плотников, и отстроить Волчий Ручей краше прежнего. Всем козлам назло — на старых фундаментах.
Фундамент новой Школы — Школы Левобережья — заложили в день Середины Лета, когда по окрестным полянам танцевали и праздновали. Закладку тоже сделали частью празника: маги Академии, нарочно приехавшие из Истока, прочитали нараспев красивое длинное заклинание. Земля вздыбилась, сам собой выскочил из-под дерна ряд громадных валунов — по намеченным линиям стен. Собравшиеся радостно заревели. По большей части, на поляне сошлись звери. Сереберисто-седые волки Тэмр, рыжие и бурые волки Аар. Черные, косматые, страшные — волки Хэир. Гладкошерстые, серые медведи УрСин, давние и повсеместные обитатели Левобережья. Бурые медведи, гости из Излучины. Звонкие шустрые ежи Междуречья, шнырявшие под ногами и над головой. Несколько семейств людей, давно живущих в Лесу, принявших его законы и нисколько не боящихся мохнатых соседей…
Еще на поляне стояли маги Академии. Вернее, один стоял, а второй привычно устроился на его плече. Первый был Великий Мерилаас — синеглазый брюнет, с ног до головы в коричневой замше, расшитой красными цветами. На плече черноволосого южанина сидел, конечно же, Дилин. Точнее — Великий Дилин. Ректор Академии всетаки уступил Рыжему Магу. Наставники Стихий требовались в каждую новую Школу, а ведь еще и в Академии кто-то должен был оставаться. Иначе, откуда возьмется та магия, которую Школы должны продавать желающим? Так что Великими стали все учителя Академии; а бывшие ученики неожиданно для себя оказались наставниками. Учеников же по всему необъятному Лесу спешно набирали новых. Великий Дилин (который упорно не желал пользоваться посвятительным именем Лаурелиндолинеан — хотя, с чего бы?) сразу после закладки фундамента громко объявил, чему станут учить в новой Школе, и отправил гонцов по всей округе — повторять приглашение везде, где хоть кто-нибудь живет. С магами пришли четыре восьмерки лучших строителей Леса — те самые бурые медведи Излучины, клан Хефрена. Громадные звери притащили с собой все инструменты, и даже принесли на спинах большие камни — для печей. Брали они дорого, но строили добротно и быстро. Открытие новой Школы ожидалось к исходу лета.
Исход лета выдался жаркий, сухой и суматошный. За свадьбой семья Этаванов не видела белого света. Родичам казалось, что такое важное торжество без их советов или прямого вмешательства обойтись не может. Берт совершенно сбился с ног, занимаясь только свадьбой и родственниками: приглашая, уговаривая, улещивая, отваживая. Торговые дела поневоле пришлось перевесить на приказчика, который вот-вот должен был стать зятем. Тальд управлялся без лишних слов и толково. Хоть за что-то Берт мог быть спокоен.
А беспокоился «купец книжный и железный», как ни странно, о Волчьем Ручье. Еще — о загадочном исчезновении Неслава, и о том, как бы повидаться со Спарком. Обсудить с ним все эти странности. В особенности, два последних разговора с Неславом: больно уж скомканные и быстрые получились беседы, словно водовороты на плавно текущей реке. Берт полагал, что проводник найдется легко: ведь его люди продолжали водить караваны и где-то встречаться с ГадГородскими купцами. Следовательно, в том же «Серебряном брюхе» их должны были заметить хоть раз. Но Этаван расспрашивал лишь о тех, кого более-менее помнил в лицо: рослый Арьен, белоголовый Ярмат, кряжистый Ингольм — не подозревая, что давно уже стояли в их честь памятные камни на красивом холме к востоку от Волчьего Ручья. Вместо них с заказчиками договаривались Рикард и Сэдди, которых купцу запомнить не посчастливилось. Да и занимался он поисками от случая к случаю: когда выплывал из свадебных хлопот. Так что Берт Этаван не имел никакого понятия о том, чем же занимается Спарк.
Спарку приходилось заниматься всякой всячиной. Пока дружина обитала в лесу, на Волчьем Ручье, в наскоро сложенной заимке. Два сруба-четверика под общей земляной крышей; печка-каменка и вмазанные в пол низкие лежанки-каны, нагреваемые дымом. Да холодный сарай, где складывали вещи, сушили шкуры. И еще длинная конюшня. Словом, обычный двор. На северной окраине Леса, под ГадГородом, в таких селились углежоги и беглые крестьяне, расчищавшие себе небольшие пашни «выпалки». Углежоги и хуторяне боялись Леса. Обычно они возводили вокруг двора забор: или из толстенных бревен, вкопанных стоймя, с заостренным верхним концом — или из острых жердей, уклоном наружу — чтобы волк не перескочил.
Братство Ручья, после памятных сражений в одном строю с волками, Леса уже не боялось. Конечно, заимку охраняли часовые на далеких подступах; а в самом доме постоянно не спали один или два человека с оружием — по обычаю Бессоных Земель. Раньше Бессонными именовались все пограничья, где Лес встречался с полем, болотом, горами или океаном. Постепенно это название перешло на единственный небольшой клочок восточной окраины, к югу за Ледянкой, где в Лес упирался грязный язык Великих Болот. Там торфяным пожаром тлела бесконечная, безжалостная и безумная война. Владыка Грязи пытался пройти сквозь Лес на запад. Разномастное население урочищ и перелесков сопротивлялось мечами, клыками и зубами — кто чем владел и умел драться.