― Вы без корсета? ― первая удивленная фраза, которую я слышу от модистки.
— Да, врач запретил, — пыхчу, просовывая голову в воротник. — Пока не поправлюсь полностью.
— Что ж, это не проблема, — бормочет модистка, стягивая вниз тесный лиф. — Вы, вижу, слегка похудели, поэтому распускать придется немного, шнуровка все подкорректирует.
Рядом недовольно пыхтит леди Роуз. Но больше не трогает.
— Вырез слишком откровенный, — подтягиваю край платья.
Гораздо откровеннее тех, к которым я привыкла. Даже на Земле я бы вряд ли надела футболку или майку с таким. Кажется, он еще немного и спадет, обнажив все до пупка.
― Вив, это так нужно, ― тихо шипит мамам. И хлопает по моей ладони.
― Нужно, чтобы все на грудь пялились? — возмущенно поворачиваюсь к ней.
Ну, как можно приспособиться к такому обществу, когда тебя оценивают не за свои достижения, личные добродетели, плоды кропотливого труда, а за то, чем наделила природа… или чего лишила.
— Но ведь вам нужно как-то мужчину поймать в сети… — подключается мадам Жельбен.
― Не грудью! — раздраженно восклицаю и пытаюсь снова подтянуть платье.
— Вив, — уже не шипит, рычит маман.
― Мы можем сюда пришить оборку из кружева. Так даже кокетливее, — предлагает модистка.
— Не надо! — восклицает леди Роуз.
И я почти одновременно с ней:
― Пришивайте!
Мы меряемся взглядами.
― И кружево сделайте белое, — твердо добавляю, не отводя глаз. — Чисто белое, чтобы хоть как-то уравновесить этот поросячий оттенок!
― Вив! ― выкрикивает.
― А что не правда? — прищуриваюсь, склоняю голову.
― Тебе нужно носить яркие цвета, — немного наклоняется ко мне. — Чтобы хоть как-то отвлечь внимание от своих недостатков.
Последние слова шепчет сквозь зубы. Тихо, чтобы услышала только я. Стесняется «не такой» дочери.
― Мне кажется, что это не помогает, — качаю головой. ― Следующее платье, куда бы мы ни направлялись с визитом, я хочу выбрать сама. Цвет, фасон и все остальное. Это последнее выбранное вами, которое я надеваю!
Ноздри леди Роуз раздуваются в гневе. Она молчит. Я тоже молчу. Не уступлю ни грамм. Вот что она мне сделает? Побьет, закроет в комнате? Ей нужно выдать меня замуж, а замуж берут только ухоженный товар. Вряд ли посмеет повредить «упаковку».
― Переходим к свадебному платью, ― наконец приказывает. Отводит глаза.
А я радуюсь маленькой победе.
— И насчет свадебного, — хитро прищуриваюсь, уже предчувствуя новый всплеск гнева. ― Можете смело его выбрасывать. Или отдать нуждающимся. Мое мнение нисколько не изменилось, за Спайка не пойду!
Маман нахмуривается. Губы белеют от ярости.
А я чувствую — если она снова начнет скандал, просто не сдержусь, взорвусь как граната, и тогда достанется всем. За грудиной начинает тревожно покалывать…
― Свадьба будет, ― сквозь зубы сообщает маман. Едва гнев сдерживает.
Но я уже привыкла. Это первые разы мне, которая от родителей не то что грубого слова не слышала, на меня даже голос не повышали, показалось ужасным такое поведение. Сейчас мои нервы более чем закалены.
Гортензия всхлипывает. Селеста что-то гневно бормочет. Я выжимаю улыбку.
― Не в ближайшее время, и точно не с лордом Спайком.
Почему бы и нет. Все же когда-нибудь я, может, и встречу человека, который станет мне другом, будет ценить не глубокие вырезы и пышную грудь, а любить меня такой, как я есть. Но это точно не Джеффри, готовый продаться с потрохами ради денег.
— В твоем случае, — глубоко дышит маман. Пытается сдержать эмоции. ― Выбирать не приходится. Спустя столько времени только Джеффри изъявил желание взять тебя замуж. Ты с каждым годом не молодеешь, Вивьен. Единственные твои преимущества: здоровье, чтобы родить мужу много сыновей, и приданое.
А я уже успокаиваюсь, неожиданно понимаю, что ее раздражает именно такая вот сдержанная улыбка, уравновешенный тон, четкие возражения без грамма эмоций. Только в груди жжет, и я невольно потираю место под грудиной.
― А если дочерей? ― неожиданно спрашиваю.
Вопрос сбивает маман с толку.
― Что дочерей? — хлопает глазами.
― Если дочерей рожу? Уже буду не нужна?
Она задумчиво пожевывает губу.
― Смотря какое состояние будет у твоего мужа. Но сына все же нужно, — серьезно отвечает.
— Насчет состояния, это не к Джеффри, — фыркаю пренебрежительно.