Кирилл по-своему истолковал пламенную речь директора, сделав неутешительный вывод, что в одном она права: хватит ходить вокруг да около, ведь дней до конца заезда, дней, когда Вишенка будет с ним рядом, здесь в лагере, действительно, осталось не так уж и много.
Нечто хитро прищурилось: "А что ты, собственно, хочешь успеть?"
Кирилл мысленно пожал плечами: "Хочу успеть покорить ее сердце. Хочу, чтобы эта куколка в меня влюбилась. Вот, собственно, и все! Пока что я в этом не уверен. Хочу знать наверняка."
Нечто скривило кислую рожу: "Раскатал губу: хочу, хочу, хочу – ей богу, как маленький. Что с тобой случилось?"
"Влюбился, наверное, по-настоящему, по-взрослому."
"По-взрослому в ребенка? Интересный расклад."
"Не цепляйся к словам. Я не то хотел сказать."
"Ну так действуй. Кто тебе мешает? Где твоя решительность, настойчивость, уверенность в себе? У тебя столько баб было. Я тебя, Кирилл, не узнаю."
"Она ребенок. Я боюсь ее напугать, я не знаю как себя с ней вести."
Незаурядная внешность, самодостаточная натура, волевой характер Кирилла как магнитом притягивали к нему прекрасную половину. Разбалованный их повышенным интересом, он не привык оказывать женщинам слишком много внимания. Нет, не так. В этом просто не было особой необходимости. Они сами вешались на него, бросались в его объятия. Ему оставалось лишь подставлять корзину и собирать урожай, точнее сказать, отбирать и лакомиться понравившимся плодом. И ухаживаний чрезмерных от него женщины не требовали, ну разве что так, по мере надобности, для достижения поставленных целей. Одной чуть больше, другой чуть меньше, но всегда хватало минимума усилий для обольщения и завоевания женского сердца.
И вот теперь сказывалось отсутствие опыта, усугублявшееся еще и тем, что интересовавшим его объектом выступала девочка, едва опушившееся дитя. Поэтому неудивительно наличие некоторого страха, тревоги, сомнений: как подойти, что сказать, что сделать, как пробить эту стену застенчивости (Ох, не единый ли у стены и застенчивости корень?). Приходилось постоянно помнить, что перед ним ребенок, постоянно сдерживать себя, волноваться, как бы не напугать, не обидеть ее ненароком, словом или действием. Столько моральных терзаний, столько переживаний не приходилось ему раньше испытывать…
Весь день в лагере проходили торжественные мероприятия, по случаю объявленного праздника, больше смахивающие на отчеты по достигнутым результатам.
После завтрака на морском берегу проводились соревнования по пляжному волейболу, футболу, заплывы на скорость. Кирилл едва поспевал перемещаться от одной группы своих ребят к другой, болея, поддерживая, подбадривая членов той или иной команды. Конкурс "Маленьких утят" особенно привлек его внимание. В нем принимали участие все, кто до этого не умел плавать, а в лагере научился. Вишенка в конкурсе "утят" тоже фигурировала, но ее результат не засчитали вовсе. Плавать она совсем не умела.
С умилением наблюдая, как забавно она барахталась, фыркала и жмурилась от соленых брызг, Кирилла посетила мысль, что неплохо бы ее потренировать еще и плаванью, если она не станет возражать. "Странно, какое мне дело, умеет она или боится воды? А вот поди ж ты, хочется научить, чтобы могла, как все нормальные люди. Зачем это мне? А затем, что мне всему хочется ее научить. Нет, не правильно выразился. Мне просто хочется ее учить. Всему и всегда. Меня сам процесс привлекает, доставляет удовольствие. А она такая маленькая и совсем глупышка, ее столькому можно еще учить и учить – непаханое поле, целина да и только"…
После тихого часа своими достижениями хвастались кружки, устроив грандиозную выставку поделок и рисунков, вышивки, плетения из ниток и бисера, изделий из глины и много чего другого, действительно достойного восхищения, если учесть, что все это сделали детские ручки.
Спортивные секции демонстрировали приемы борьбы, рукопашного боя и акробатические номера. Девочки в бассейне превратились в настоящих русалок и показывали чудеса синхронного плавания. Праздничный концерт удивил зрителей количеством и качеством талантов его участников. Ребята пели, танцевали, показывали смешные сценки не хуже профессиональных артистов, доказывая постулат, что все дети одаренные от природы, нужно только разглядеть в каждом его дар.
А завершился этот насыщенный событиями день грандиозной дискотекой, которую на вожатском совете решено было устроить на берегу моря, вокруг большого пионерского костра – для разнообразия, для романтики, для придания торжественности моменту. Ди-джею Андрею пришлось изрядно потрудиться, чтобы притащить из лагеря на пляж аппаратуру, колонки и другое оборудование.
"Теперь или никогда, – скомандовал себе Кирилл. – Пригласить ее на танец, наплевать на всех. Это должно случиться!"
Вечер выдался поразительно тихий, на удивление теплый, ни единого дуновения ветерка, ни малейшей ряби на морской поверхности, прямо-таки экваториальный вечер, как по заказу для одноименного праздника, украшенный лишь бисером звезд да живыми, извивающимися языками пламени.
Прыгая через три ступеньки, Кирилл спустился к побережью. Стоя на последней площадке лестницы, огляделся по сторонам, ища глазами Вишенку среди разношерстной толпы ребят, танцующих, смеющихся, визжащих на берегу. Ее фигурка замаячила на противоположной стороне пляжа, в кругу других девчонок, на фоне декорации из серебристо-жалких кустов дикой маслины, вполне оправдывающих свое научное название "лох узколистный".
Кирилл напрямик пересек разделявшее их пространство и вырос перед оторопелой Вишенкой неожиданно, заслоняя своими габаритами и костер и импровизированное танцевальное поле.
– Ксюша, можно тебя пригласить?
Она испуганно посмотрела по сторонам, точно проверяя, ей ли адресованы его слова (как будто по близости могла находиться еще одна Ксюша), сильно смутилась, опустила глаза на свои босоножки, снова вскинула их на Кирилла, взглядом спрашивая: "Это правда? Вы меня приглашаете?" И прочитав в его глазах положительный ответ – твердое "Да" – шагнула ему на встречу.
Он покровительственно положил свою большую мужскую руку на хрупкое девичье плечо и повел в центр круга, поближе к пламени костра, под завистливые взгляды девчонок, уставившихся им вслед.
Ее макушка едва доставала до уровня его ключиц. Не раз Кириллу приходилось наблюдать, как Вишенка, танцуя с мальчиками примерно одного с нею роста, по-детски неловко, топорно клала протянутые вперед руки им на плечи. Но вожатый был гораздо выше и ее тоненькие, бледно-розовые кисти вынуждено потянулись вверх, а скованные застенчивостью и неопытностью движения вызывали благоговейный трепет в его душе. "Пока эти ручки высоко подняты, плечи, спина, талия, попочка, словом, все тело малышки в моем полном распоряжении. Эдак ее гораздо удобнее обнимать. Она так трогательно беззащитна в эту минуту. Вот, оказывается, зачем нужна команда «Руки вверх»", – подумал он и невольно усмехнулся, представив, как в старых кинолентах пленные немцы по команде поднимают руки вверх, чтобы их ласково обнимали.
Сначала руки Кирилла, обхватывая гибкий стан, легли поверх ее русых волос, но постепенно пробирались все глубже, зарываясь под пышную копну прически. Теперь от теплой гладкой кожи их отделяла лишь мягкая ткань кофточки. Две огромные ладони покрывали чуть ли не всю поверхность ее спины, а длины рук хватило бы, чтобы объять тоненькую фигурку дважды.
На Вишенке была одета кофточка с глубоким вырезом, очень эротического вида, которую Кирилл хорошо знал и которая ему жутко нравилась. Тонкая трикотажная ткань бирюзового оттенка с любовью облегала и заботливо обхватывала все изгибы и повороты ее фигуры, изящно подчеркивала выпуклости грудей, облизывала тонкую талию, и двумя широкими сборчатыми шлейками цеплялась за плечи.