Дискотеки не получилось. На танцплощадке начался настоящий шабаш, как только туда ворвалась толпа разрисованных, совершенно ошалелых, перепачканных красками вожатых и стали мазать всех присутствующих зубной пастой и обливать водой. Дикие танцы прекратились, когда с площадки разбежались все участники – кто мыться, а кто успел увернуться и умчаться прежде, чем был испачкан, не желая завтра вместо отдыха заниматься стиркой.
В общей суматохе и неразберихе Кирилл ухватил визжавшую Вишенку и придерживая ее одной рукой, второй успел мазнуть ей лоб и кончик носа. Она зажмурилась, пыталась вывернуться, но не тут-то было – он держал ее крепко и в голове промелькнула мысль, что вырваться ей удастся лишь тогда, когда он этого захочет. А Кирилл Андреевич нагнулся и слизал языком пасту с ее носа. Потом еще раз нежно чмокнув эту премилую конопатую кнопочку, отпустил. Вишенка высвободилась и стараясь больше никому не попадаться, убежала в корпус...
Глава 17
Вишенка теперь постоянно думала о вожатом, и боялась этих мыслей, как огня, и гнала их от себя, но они упорно и настойчиво возвращались обратно. Разум спрашивал у сердца как, когда, каким образом Кирилл Андреевич вошел в ее жизнь. Тогда ли, когда выхватил из волн и прижал к себе, или когда чуть не поцеловал возле куста сирени, или во время грозы, когда его руки так уверенно защищали ее от молнии и от страха перед ней. Как было хорошо, как спокойно и надежно сидеть у него на коленях, а как сладостно было утонуть в его объятиях… "Ну до чего же хочется, чтобы он еще раз обнял меня. Боже, что я говорю! Стыдно…" И от таких мыслей становилось грустно.
Ее веселость уступила место задумчивости. Ксюша стала тяготиться обществом подружек. Нет, конечно, она иногда продолжала ходить с ними на какие-то мероприятия и в кружки, но уже как-то вяло, без особого энтузиазма. Все больше задавалась вопросом, что с ней происходит, прислушивалась к себе, к своим чувствам. Общество Романа вообще старалась избегать. Тот недоумевал, что стряслось, еще надеялся, что все вернется на круги своя и она, как раньше, будет хохотать над его историями, так старательно сплетенными для нее.
Наблюдательный взгляд Кирилла не без удовольствия отметил это обстоятельство. Нечто нашептывало ему в оба уха, что Роман сошел с дистанции и подружки остались за бортом ее интересов. "С Вишенкой явно что-то происходит. И я даже знаю, что, – хвастливо высказывало свои предположения Нечто, – поэтому она подолгу сидит сама на лавке-качели и отрешенно смотрит в одну точку".
Вот и сейчас она находилась одна, легонько раскачивалась, вглядываясь в неведомую даль, и держала на коленях раскрытую книгу.
– Можно с тобой посидеть? – Кирилл Андреевич подошел незаметно и бархатный голос над самым ухом прозвучал неожиданно, выводя ее из задумчивости, перекрывая шелест листьев, щебетанье птиц, треск кузнечиков и долетавшие издалека звуки детских голосов.
Ксюша вздрогнула. От внезапности его появления не знала что сказать – слова застряли в горле, не успев подготовиться для достойного выхода, и она просто кивнула, застенчиво опуская глаза.
– Что ты читаешь?
– "Джейн Эйр".
– Вот как? Интересно?
– Да. А Вы читали?
– Нет. Это девчачья книжка, я в детстве "Пятнадцатилетний капитан" читал. А еще "Всадник без головы" и про индейцев Фенимора Купера.
– Я "Всадник без головы" тоже читала. А Вам понравилось?
– Да, о-очень. Тогда мне эта книжка мистическая и страшная казалась. Я книги по ночам читал, чтоб поужасней было. А про любовь места я пропускал.
Ксюша улыбнулась.
– А мне про любовь нравится читать, я не пропускаю.
"Мне теперь тоже нравиться, и не только читать…"
Кириллу не составило особого труда разговорить ее. Он тихо, про себя, ликовал.
– Можно я тебя буду называть Вишенка?
– Почему вишенка?
– Я когда тебя первый раз увидел, на тебе было белое платье с вишенками, а еще у тебя глаза как две спелые вишни, я таких ни у кого раньше не видел. Очень красивые глаза. И платье твое мне очень нравиться. Ну так что, можно?
– Называйте, если Вам так хочется. – Ксюша пожала плечиками и усмехнулась.
Они посидели молча. Он легонько раскачивал качели, глядя на нее, нежно улыбался и не мог оторвать взгляда от ее губ. Особенно нижняя, по-детски припухшая, розовая, не обезображенная никакой помадой, манила Кирилла несказанно, звала поцеловать, присосаться, втянуть в себя и поиграть с ней, ласкать языком, покусывать зубами или облизывать, как леденец на палочке.
Вишенка смущалась от таких откровенных взглядов, пугалась нового чувства, зарождавшегося к этому человеку, чувства, влекущего к нему с непреодолимой силой, в котором самой себе было страшно признаться. Он такой взрослый, мужественный, надежный. Не то, что Ромка – пристает, а сам какой-то глупый. А вожатый, почему он выделил именно ее? Разве ему с ней интересно? Она, наверное, ему кажется такой же глупой, как ей Ромка. Лучше не показывать свои чувства, чтобы не выглядеть смешной.
Ксюша волновалась, ощущала неловкость, сидя рядом с ним и нервно теребила прядь волос, то перекидывая их за ухо, то снова прилаживая вдоль щеки. И ее движения, эти ее жесты были точь-в-точь как у его сестры в минуты сильного волнения. Никогда в жизни, ни у одного человека Кирилл не встречал такой странной манеры заправлять волосы за ухо. Этот жест невольно вытащил из памяти образ сестренки.
"Нет, не надо говорить Вишенке о сестре. Не надо их сравнивать. Подумаешь, жест похож, ну и что. Она сама по себе. Это разные образы, разные судьбы, разные жизни. Нет, нет и еще раз нет! Забудь! Прошлого не вернешь, радуйся настоящему. Это не твоя сестра, запомни, перед тобой сидит ДРУГАЯ девочка" …
Глава 18
Дискотека уже началась, когда Кирилл и вожатые других отрядов все еще "заседали" на совете, проводимом администрацией для подведения итогов дня, разбора полетов и планов на завтра. Вышел он из "главного штаба" в наполненный прохладой и морским бризом вечер, когда дискотека была уже в самом разгаре.
Танцевальное поле напоминало море, состоящее из пестрой, перекатывающейся, переливающейся массы танцующей детворы. Люминесцентная лампа пульсировала с частотой биения среднестатистического сердца, выхватывая из темноты ночи кадры, на секунду замиравшие в фосфоресцирующем свете и прятавшиеся во тьму, чтобы сменить картинку.
Кирилл занял свой привычный наблюдательный пост и быстрым взглядом сканируя танцующих, попытался отыскать среди них свое сокровище. Как бы не так. Еще и еще раз пробегая от одного лица к другому, Кирилл к своему глубокому огорчению отметил, что Вишенки среди танцующих нет.
Вожатый прекрасно знал место, где собирался его отряд – недалеко от сцены, возле большой правой колонки (наблюдательный пункт Кирилла находился напротив). Но среди присутствующих там ребят Ксюши тоже не оказалось. Он внимательно всматривался в знакомые лица, сомневаясь, не обманывает ли его зрение, не играет ли с ним злую шутку, воспользовавшись его тревогой. На всякий случай, подогреваемый нарастающим волнением, взгляд Кирилла пробежал и группки других отрядов, зная, однако, что ее там быть не может. Но сознание требовало проверить все варианты.
Вишенки среди детей не было. Он встал на ноги и проделал всю процедуру просмотра заново, уже с высоты своего почти двухметрового роста.
"Она в корпусе, она не пришла на дискотеку. Это на нее не похоже. Танцы ей всегда нравились. Этот мальчик Рома здесь, болтает как ни в чем не бывало с ее подружками. Хорош ухажер, Ксюши нет, а ему и дела мало. Хотя, кто его знает, что там между ними произошло? Что-то я последнее время не замечал их вместе. А может, выдаю желаемое за действительное?"
И Кирилл быстрым шагом обошел корпус и прилегающую территорию, и площадку с качелями, и другие предполагаемые места ее дислокации. Все тщетно.