– Ксюша, когда ты расскажешь родителям обо мне? Очень хотелось бы с ними познакомиться.
– Нет, Кирилл, нет. Не сейчас. Я боюсь. Нам не разрешат видеться. Мама, может быть, и поняла бы меня, но папа никогда.
– Мы ходим с тобой в кино, в музеи, гуляем по городу, учим уроки в библиотеке. Что в этом плохого? Что мы делаем с тобой такое, чего не позволительно любому другому ребенку? Я даже поцеловать тебя лишний раз не могу, мы все время на виду. Не буду же я присасываться к тебе, как вампир, в музее или библиотеке.
–Да, Кирилл, мне так досадно, что я не могу поделиться с ними радостью, когда мы с тобой где-то были и что-то видели интересное, а я не смею им об этом рассказать. Помнишь, как мы были в цирке?
– Ну конечно, помню.
– Так хочется передать маме какие смешные там были обезьянки и какие загадочные фокусы, а я должна скрывать и бояться проговориться. Мне так обидно.
– Ну вот, тем более нужно объяснить все родителям и не таиться. А то ты в конце концов попадешься на обмане и потеряешь доверие к себе.
– Как?
– А очень просто. Скажешь, что пошла в кино с подружкой, а она в этот момент позвонит, чтобы узнать у тебя домашнее задание или зайдет занести тебе тетрадку и всё, лгунишка попался. И будет только хуже. Получишь по полной – и за свидания, и за роман, и за обман. Лично меня мама так воспитывала: за обман ругала гораздо сильнее, чем за любую, самую непривлекательную правду. Правду в конце концов прощала, а вот обман нет.
– Отец убьет меня. Он мне сказал, что пока я школу не закончу, никаких мальчиков и никаких свиданий.
– Ксюшечка, девочка моя, ну я же далеко не мальчик.
– Тем более. Если он узнает, что я встречаюсь с мужчиной, он не просто меня убьет, он и тебя убьет.
– Меня?! Хм… Пусть попробует.
Кирилл презрительно хмыкнул.
– Малышка, вот уж кто-кто, а я-то его совсем не боюсь. Я за тебя волнуюсь, это правда. Но только не вижу причины, Ксюша, за что тебя убивать, в каком таком страшном преступлении нас можно обвинить, чтобы приговорить к смертной казни?
– Он этого не поймет. Сразу подумает, что я твоя любовница, ведь взрослому мужчине от девушки только одно нужно.
– Много ты смыслишь в том, что нужно взрослому мужчине? – Кирилл усмехнулся ее наивным рассуждениям, взял за плечи и поставил перед собой, глядя ей в глаза. – Я же адекватный человек, ягодка моя. У меня есть голова на плечах, а в голове есть мозги. Я дружу и с тем и с другим. Самое большее, что я могу себе позволить, это поцеловать тебя, – с этими словами он нагнулся и, расстегнув несколько верхних пуговиц, оголил плечико и осторожно прикоснулся к нему губами, – Всё!
Кирилл быстрым движением водрузил на место кофточку, вернув пуговицам первоначально принадлежавшие им петельки. Во взгляде Ксюши повисло разочаровании. Она ожидала еще одного поцелуя или продолжения ласки, так внезапно прервавшейся, но Кирилл уже спокойно шел дальше по тропинке, держа ее за руку, втягивая носом аромат осеннего леса, впитывая глазами золотое и багряное убранство. «Унылая пора, очей очарованье» навивала печальные мысли, донимавшие Кирилла последнее время и казавшиеся неразрешимыми.
"Хоть я тут и умно рассуждаю, но Ксюша права. Кто я для них – взрослый мужчина, жаждущий совратить их малолетнюю дочь, только и всего. Конечно, что еще может делать двадцатидевятилетний молодой человек с юной девушкой? Ведь никакими словами, никакими эмоциями не объяснить этим людям, что я безумно люблю их девочку, свою девочку и никакая сила на свете не заставит меня причинить ей хоть малейшее зло. Любоваться, оберегать, лелеять не менее приятно, чем… так и напрашивается грубое слово, но оно неприменимо к моей куколке. К любой другой женщине, только не к ней."
Кирилл прекрасно понимал волнения и тревогу Ксюшиных родителей и не осуждал их. Более того, он и сам на их месте поступил бы точно так же. Начни сейчас за Ксюшей ухаживать посторонний мужчина или прыщавый юнец из ее класса – неважно – он бы его к ней не подпустил на пушечный выстрел. Ведь она еще такая наивная, чистая. Страшно даже подумать, что может с ней сделать этот подлец.
Другое дело он, Кирилл. Если бы родители знали, как трепетно он относится к ее чистоте, как холит и бережет ее невинность. Но оправдываться было глупо, нелепо. Любое оправдание выглядело бы неправдоподобно. И Кирилл решил не торопить события, не соваться и ждать очередного поворота судьбы.
Глава 13
Маргарита Кирилловна знала, что у сына появилась девушка, с которой он встречается, очень нежно к ней относится, часто звонит и что познакомился он с ней в лагере.
Кириллу уже исполнилось 29 лет и мать с нетерпением ждала того момента, когда он женится, остепенится и порадует ее внуками. Поэтому каждую новую девушку она рассматривала, как потенциальную невестку и надеялась, что, наконец-то, их отношения завершаться свадьбой.
Мать знала, что теперешнюю девушку зовут Ксения и приставала к сыну с просьбами привести к ним домой и представить свою избранницу.
– Потом, мама, не сейчас. Обязательно приведу, как только наступит подходящий момент. Еще не время.
– Расскажи о ней хоть что-нибудь. Сколько ей лет?
Кирилл отшучивался:
– Мам, ну какая разница. Ты же знаешь, «любви все возрасты покорны».
– Ладно, не хочешь не говори. Скажи только, она учится или работает? – не мытьем, так катаньем пыталась выведать Маргарита Кирилловна нужную информацию.
– Учится, – правдиво отвечал Кирилл, однако где именно не уточнял, переводил разговор на другую тему.
– В вашем университете?
– Нет, не в нашем. Мам, лучше ты мне расскажи, как там поживает Петр Алексеевич? Что-то я давно его не видел.
– Так тебя ж дома почти не бывает. Он в воскресенье заходил, привет тебе передавал.
– Спасибо. Он мужчина положительный, ты бы выходила за него замуж. Ты же у меня молодая еще, сколько можно все одной да одной.
– Какой у меня любящий сын, как он о матери печется.
– Так я же это из корыстных побуждений. Сейчас все бремя твоей чрезмерной опеки ложится на мои плечи. А так у тебя появится новый объект для заботы и внимания. И Петру Алексеевичу приятно и мне не так обременительно, – отшутился Кирилл.
– Ах ты разбойник. Забота ему моя надоела. Ишь ты. А ну марш за стол и руки не забудь помыть, я уже суп налила. И смотри, чтобы все с тарелки доел, а то гулять не пущу, – отвечала Маргарита Кирилловна в том же духе и оба расхохотались.
Мать Кирилла после развода с мужем не выходила больше замуж, растила и воспитывала двоих детей, отдавая им всю свою любовь и внимание. Потом, после гибели Светы, вся ее забота переключилась на Кирилла. Женщина была убита горем и о жениховстве не могло быть никакой речи. Может, со временем у нее и были случайные связи, но Кирилл о них ничего не знал. Мать оберегала чувства сына, боялась причинить ему психологическую травму. Она хорошо помнила, как больше года боролась, в буквальном смысле слова, за его жизнь, когда он после трагедии с сестрой впал в глубокую депрессию и было немыслимо потерять и его.
Отца с ними не было – все трудные события в их семье проходили без его участия. За что Кириллу было любить этого чужого, безответственного человека, бросившего детей на произвол судьбы, отстранившегося от их радостей и горестей. Нет, ни понять, ни простить Кирилл его не мог и не собирался.
И только два года назад, у матери появился человек, который стал бывать у них довольно часто. Водил мать на концерты, в театр. Дарил цветы и подарки. Петр Алексеевич был на шесть лет старше Маргариты Кирилловны, но выглядел подтянуто, моложаво, одевался по-спортивному: в футболки и джинсы, кроссовки и куртки. И имел одно главное достоинство в глазах Кирилла – он очень любил мать, совершенно не скрывая этого. Вместе они были счастливы и сын радовался за нее.
Глава 14