Итак, вот нумерованный список обрывков мыслей ушедшего дня, теснившихся у Кирилла в засыпающей голове:
1.Обыкновенная девочка, симпатичная, милая, нежная, но ничем особенным не выделяющаяся. Во всех заездах полным-полно гораздо более красивых, более соблазнительных, более сексуальных и более взрослых девушек, виноградной гроздью готовых увить мою шею, а вот поди ж ты, совершенно меня не трогающих, более того, даже раздражающих своей навязчивостью.
2.Я что, влюбился? Неужели влюбился? Но в кого? Маленькую девочку, ребенка? Бред, полный бред. Но чем объяснить этот трепет в жилах при звуках ее голоса, при мимолетном взгляде на меня. Почему мой взор выискивает ее в толпе и как магнитом приклеивается к худенькой фигурке? Почему так хочется, чтобы она была рядом?
3.Если я влюбился, я преступник, вернее клятвопреступник, я нарушил первейшую заповедь вожатых всех времен и народов: не влюбляться в "пионеров", особенно в "пионерок". А я влюбился, значит я не достоин носить почетное звание "Вожатый". Да хрен с ним, со званием, поцеловать бы ее… Все почетные звания мира за один ее поцелуй. Господи, опять бред. Я сойду с ума.
4.Она совершенно не замечает меня. Я для нее всего лишь взрослый человек, вожатый, такой же далекий от ее мира, как воспитатели в детском саду, учителя в школе или родители в семье, которых нужно уважать, слушаться, но никак не одаривать своим вниманием.
5.Зачем я все это затеял? Зачем определил ее в свой отряд? Вырвал из среды сверстников и поместил к шестнадцатилетним ребятам. Не грозит ли моя прихоть какими-либо штрафными санкциями, если обман раскроется? Не нарушил ли я права ребенка на полноценный отдых в лагере, оплаченный ее родителями?
6.Но как я мог отдать ее в другой отряд? Что она, моя милая девочка (ибо она моя, пусть только в моем воображении, но все равно моя и ничья больше, я никому ее не отдам, ни за что и никогда. Судьба, ты должна это знать, иначе я с тобой разведусь! Опять бред…), так вот, что она – ОНА! – будет делать, такая наивная и хрупкая, в другом отряде, среди других, может быть, агрессивных детей, без меня, без моей опеки и внимания. Нет, ягодка должна быть у меня на виду, под моим присмотром…
7.Ее появление в моем поле зрения, в моем привычном однообразии лагерной жизни с каждодневными, надоевшими к концу лета, обязанностями внесло неожиданно радостный момент – возможность наблюдать за ней и озарило новым светом монотонность моего бренного бытия. Ах, как поэтично я это сказал!
8.Мысли…, сколько мыслей. Как они в таком количестве помещаются у меня в голове? Что со мной происходит? Я должен это понять…А не является ли ее появление в моей жизни знаком судьбы…
На тонкой грани сна и бодрствования калейдоскоп мыслей разменял яркость красок на расплывчатость контуров и на темной стороне внутреннего века нарисовался образ Ксюши в виде воздушного облака в платьице с красными вишенками. И над этим облаком повисало его собственное бесформенное Нечто, отголосок его загнанной в глубины подсознания раненной совести…
Глава 7
Дискотеки проходили в лагере каждый вечер, за исключением тех дней, когда какой-нибудь концерт или праздник не затягивался настолько долго, что времени на танцы уже не оставалось.
После ужина, ди-джей Алексей (как тот сам себя называл, удачно рифмуя имя и хобби), он же по совместительству физрук лагеря (его официальная должность), расчехлял аппаратуру, протягивал провода, готовил диски, пластинки, проверял микрофоны, демонстрируя знание азов арифметики. Делал все четко и уверенно, окруженный стайкой мальчишек, добровольных помощников, охотно подающих, подставляющих, настраивающих, что-то подключающих, одним словом, копошащихся рядом и гордых своей причастностью к столь любимому лагерному мероприятию, имя которому – Дискотека.
Вишенке такие вечера пришлись явно по душе. Родители не пускали дочку на дискотеки в городе, считая их гнездом разврата, не без основания предполагая, что молодежь там пьет, курит, балуется наркотиками и для их в строгости воспитанной девочки такое времяпровождение ни к чему.
В лагере в этом отношении все было гораздо скромнее, невиннее, нравственнее, во всяком случае, большой педагогический коллектив намеревался сделать все возможное, что было в его силах, дабы свести к минимуму эти негативные явления в социальной жизни молодежи.
Ксюша открыла для себя новый мир, очень быстро научилась танцевать, копируя других детей, и теперь, с присущими ей простотой и наивностью, наслаждалась новыми впечатлениями.
Кириллу доставляло истинное блаженство, смешанное с чувством тревоги и ревности, сидеть поодаль и наблюдать за происходящим.
Раньше он не отказывал себе в удовольствии потанцевать на дискотеках – в жилах играла молодая кровь, задор юности. Любил покрасоваться, повыпендриваться в самом центре большого круга ребят, выбирая себе в партнерши ловко танцевавшую девушку, занимающуюся, как правило, эстрадными или спортивными танцами. Такая обязательно отыскивалась в каждом заезде и была не прочь похвастаться перед всеми своим мастерством. На медленные танцы он приглашал девушек-вожатых и "пионерок" из старших отрядов, оставаясь в душе абсолютно равнодушным и к тем и к другим. И разум его, не омраченный и не отягощенный никакими чувствами, источал шутки и веселые истории совершенно легко, беззаботно и непринужденно.
Теперь что-то надломилось в нем. Не хотелось танцевать ни с кем, кроме нее. Кириллу вдруг показалось совершенно неинтересным, скучным, ненужным танцевать со всеми этими девушками. Но подойти и пригласить Вишенку он не решался. Это было невозможно предпринять в условиях всеобщей видимости, под зорким прицелом стольких пар любопытных глаз. Ему чудилось, что невольное волнение мгновенно станет заметно окружающим, а своим трепетом в лице, дрожью в теле, неуклюжестью в ватных ногах и той страстью, с которой станет держать это милое создание, он сразу выдаст себя, свой интерес к ней.
Иногда, под натиском быстрой ритмичной мелодии, он выходил потанцевать к своему отряду. В этом заезде роль лидера-заводилы исполняла Лена, высокая пятнадцатилетняя девушка, которая с пяти лет занималась спортивными танцами и гимнастикой, танцевала мастерски и очень этим гордилась. Она часто тащила Кирилла в круг в качестве партнера. Во-первых, потому, что вожатый и сам неплохо танцевал, имея за плечами большой опыт лагерной жизни, уверенно, непринужденно держался. Во вторых, он был высокий, сильный и с легкостью поддерживал, подкидывал, переворачивал ее. Они вдвоем, в центре большого круга, танцевали рок-н-ролл, с бешеными вращениями и переворотами через голову, эротичными движениями бедер и переплетением ног, одним словом, устраивали целое представление для восхищенной публики, поддерживающей и подзадоривающей солистов, дружно хлопавшей в ладоши в такт музыке.
Кирилл соглашался на это действо, зная, что Вишенка тоже стоит среди других ребят в кругу и смотрит на него. Когда выдавалась возможность в бурном водовороте движений взглянуть на нее, ему наградой служили восторженный взгляд, неистово хлопающие ладоши и ножки, отбивающие ритм.
Ди-джей Алексей искусно дирижировал процессом, чередуя быстрые танцы с медленными. С высоты своего микшерского пульта наблюдал за состоянием толпы и в зависимости от степени ее усталости, заинтересованности, заведенности включал ту или иную фонограмму.
При звуках минорной лирической мелодии, танцплощадка пустела, толпа откатывалась к стоящим по периметру скамейкам, а на средину уже выходили пары. И только малыши продолжали резвиться и толкаться с одного края поля, кривляться, передразнивая старших, никому, впрочем, не мешая ввиду мелкости их физических форм.