– Ну Вы ж видели. По-разному бывает, но я не привык отступать перед трудностями.
– Как же Вы решились взвалить на себя такую ответственность?
– Ну а что, Вы думаете, ей в детдоме или интернате было бы лучше?
– Нет, не думаю.
– А так она живет в домашней обстановке, в родных стенах, учится в родной школе со своими друзьями-подружками. Вы спросите у нее, хочет она поменять все это на сиротский приют?
– Даже спрашивать не нужно, Кирилл Андреевич. Ответ очевиден. Она же объявила, что очень счастлива. Да и без ответа весь ее облик красноречивее всяких слов об этом говорит.
Кирилл самодовольно усмехнулся: "То-то же."
Наталья Павловна не спеша поднималась по ступенькам подъезда в свою квартиру, оставляя себе время на раздумья:
"С виду ничего особенного, семья, как семья, хотя и необычная. У них разные комнаты, теплые, дружественные отношения. Взаимная забота и уважение. Любовь? Пожалуй, что и любовь взаимная. Что завучу говорить? Она ведь ждет от меня сенсаций. А сказать-то и нечего. Если не считать того, что очень уж аппетитный, видный, нет, скорее, ЗАвидный мужчина достался этой девочке, которая его-то и оценить по достоинству не сумеет, ввиду малолетства. Но этого говорить завучу, конечно, не стоит. Эх, таких мужиков бабы любят! Такие даже усилий особых не прилагают, чтобы женщину в постель затащить. Эти дуры сами, как козы, прыгают. Вот и я чуть не записалась в их число. А глупая девчонка даже не знает о своем счастье или наоборот, несчастье. Как посмотреть. Попробуй такого мужика удержи. С норовом жеребец. Ежовые рукавицы надо иметь. Хотя это другим надо иметь, а ей нет. За нее он сам держится, никому не отдаст, это сразу видно, вцепился, как коршун, в свою добычу и не выпустит. Он за нее любого на куски разорвет голыми руками, зубами загрызет – такая силища в нем чувствуется. Ух, волчара! Даже если она сама захочет от него уйти, то у нее вряд ли получится – так обойдет, так обольстит, так дело обставит, что никуда девочка не денется, даже не рыпнется. Интересно все-таки, спит он с ней или нет. Как это узнаешь? На извращенца не похож. Спокойный, уравновешенный, интеллигентный, себе цену знает. О-о, еще как знает. Ну с кем-то же он все-таки спит? Хотя, какое мне дело. Меня-то он явно держит на уважительном расстоянии. Застал на мечтательном разглядывании своей кровати и сразу все понял. И я оказалась в роли школьницы, пойманной на горячем. Неудобно. А теперь хоть на молекулы разложись, доказывай, что я приходила по поручению комитета или завуча, он не поверит, так как яснее ясного, что приходила я совсем за другим, и это правда, и она написана у меня на лбу. Черт с ним, пусть думает, что хочет, в меру своей распущенности. Это его дело. Умный мужчина, он виду все равно не покажет, да еще при ребенке."
Глава 11
– Кирилл, я тебя видела, – выпалила Ксюша, едва он после работы переступил порог квартиры. Вид у нее был расстроенный, губы плаксиво поджаты.
– Когда?
– Сегодня днем, в три часа.
– Ну и что? Я ехал по делам, – Кирилл бросил на нее беглый взгляд и стал спокойно снимать пальто и ботинки.
– Но ты был не один. Не обманывай меня, Кирилл. Я-вас-ви-де-ла! – раздельно и увесисто произнесла она, утверждая каждое слово.
– Кого? – невозмутимо сказал Кирилл.
– Тебя и ту женщину.
– Какую женщину?
– Которая ехала с тобой в машине на переднем сиденье. Не притворяйся.
– Хм, ну да, подвозил знакомую из библиотеки. Помнишь, она подходила, когда мы с тобой в читальном зале сидели?
– Я стояла на перекрестке, на углу улицы Мира, а ты остановился рядом на светофоре и даже не заметил меня. Куда ты ехал с ней так рано, ведь ты же в это время на работе?
– Ах вот ты о чем! Ксюша, я всего лишь подвез ее домой – это просто библиотекарь из нашего университета.
– Кирилл, но она так смотрела на тебя, как будто хотела поцеловать и кокетливо улыбалась.
– Ну может, говорила что-то смешное, я не помню.
– И ты в ответ ей что-то говорил и улыбался.
– А что я должен был – плакать?
– Кирилл, она ерошила тебе волосы. Так не подвозят просто библиотекарей.
– Но ведь не я же ерошил ей волосы.
– А ты что ей делал? – выкрикнула Ксюша с намеком, уже не сдерживая себя, – Ты приехал домой только сейчас, спустя три часа?
– Ксюша, это что, допрос с пристрастием?
– Она твоя любовница, да? Это по ней было видно, прямо на лбу написано.
– Ну а раз видно, зачем ты спрашиваешь?
– Кирилл…, Кирилл… – Ксюша стала задыхаться в потоке накатившихся рыданий и негодования, захлебываясь ими, заламывая руки, жадно хватая ртом воздух, и не в силах более продолжать, бросилась вон из прихожей.
Кирилл, сняв пальто, постоял еще с минуту в коридоре, собираясь с мыслями, продумывая стратегию утешение, прикидывая, что объяснить, а что утаить, щадя чувства девочки. Подбодрив свое отражение в зеркале жалким подобием улыбки, двинулся на поиски обиженной беглянки. Он нашел ее в детской, рыдающую в недрах подушки, изливающую перьям и пуху страдания и горечь оскорбленной души.
– Ксюшечка, моя хорошая. Успокойся. Давай я тебе все объясню. Иди сюда.
Одним рывком подхватил ее на руки и понес в залу. Усевшись на диван, посадил на колени, прижимая к себе, говорил тихие слова, которые, как он знал, беспроигрышно действовали на девочку словно седативные препараты.
– Кирилл, ты меня обманываешь. Скажи мне правду, – бормотала она сквозь слезы.
– Что ты хочешь узнать, лапуня?
– Она твоя любовница, да? Ну скажи.
– А тебе станет легче, если я скажу?
Ксюша задумалась. Ее не отягощенный жизненным опытом разум не мог подсказать ей правильного варианта ответа.
– Я не знаю, Кирилл.
– Вот видишь. Ксюшечка, милая моя, я тебя не обманываю, я тебя берегу и щажу.
– Можешь ничего не рассказывать, я и так догадалась.
– Ну вот и молодец, что догадалась, ты облегчила мне задачу. Ты у меня такая умница, я тебя обожаю.
– А ее?
Кирилл запнулся, размышляя как поступить – сказать ли как есть или выдумать правдоподобное объяснение.
– Вишенка, ягодка моя, я не знаю, говорить тебе или нет, поймешь ли меня или ты еще глупое дитя? Я ведь взрослый человек, я мужчина. Мне нужна женщина, физически нужна, понимаешь, котенок.
– Тебе с ней хорошо? Что ты с ней делаешь? Ты ее целуешь, обнимаешь? Мне противно, когда я себе это представляю.
У Ксюши уже начиналась истерика. Ее несло и она говорила, не контролируя смысла сказанных ею слов.
– Зайка, – Кирилл притянул ее, нежно обнимая, – Ну зачем ты рвешь себе душу? Поверь, чем меньше ты будешь знать, тем тебе будет легче. Не стоит себя теребить и над собой издеваться, рисуя разные сцены и насилуя свое воображение. Это ни к чему.
– Меня это мучает. Я не могу успокоиться.
– Так нужно, поверь, куколка!
– Кирилл, скажи, как ее зовут?
– Людмила.
– А она знает обо мне?
– Конечно знает. С самого первого дня. Знает, что я тебя очень люблю и никогда ни на кого не променяю.
Ксюша уставилась на него растерянными, влажными от слез глазами.
– Малышка, радость моя, вот послушай, я не люблю эту женщину. Я с ней просто… – Кирилл цокнул языком. – Вертится на языке крепкое словцо не для детских ушей. Ну, скажем так, занимаюсь любовью. Это необходимо любому мужчине, чтобы сохранить здоровье, пойми, крошка.
– Кирилл, ты мог бы заниматься любовью со мной. Я бы могла быть твоей любовницей?
– А что ты умеешь как любовница?
– Ну… – Ксюша растерялась, смутилась, загнанная в угол его вопросом, над которым она никогда раньше не задумывалась – Ну…, ты меня научишь.
– Хм… – Кирилл усмехнулся, любуясь наивным выражением ее личика, и нежно чмокнул кончик носа. – Научу, обязательно научу. Но не все сразу. Когда немножко подрастешь. А пока все останется так, как есть. Договорились?