Опомнился только тогда, когда вожатая из младшего отряда, настоящая чертиха или чертовка, или как там называют чертей женского пола, стала теребить его, толкая в бок, пытаясь вывести из забвения и вернуть на морское побережье.
В конце представления черти начали топить присутствующих в порядке субординации: сначала, конечно, директора лагеря, потом докторов, поваров, вожатых. А потом и всех подряд без разбора.
Наступил его звездный час! Этого мгновенья он ждал на протяжении всего праздника. Вот когда можно (и даже нужно по сценарию!) спокойно, не вызывая никаких подозрений, приблизиться к Вишенке. Она с подружками стояла возле кромки воды, когда сзади на них налетел огромный свирепый черт и потащил в море подальше от берега.
В общей суматохе, в брызгах воды и пены Кириллу удалось оттеснить ее от подружек. Огромная детская масса визжала и барахталась. На Вишенку откуда-то сбоку наскочил Роман, всегда неизменно присутствовавший рядом, который ей заигрывающее улыбался, развлекал забавными историями и приглашал танцевать на дискотеках, его "соперник", получивший первостепенный статус.
Паренек явно старался оказать девочке повышенные знаки внимания и толкнул в спину так неожиданно и сильно, что та, не удержавшись на ногах, с головой ушла под воду, а юнец еще и притопил ее, сам навалившись сверху. От неожиданности Ксюша глотнула приличное количество соленой воды и, когда Кирилл выхватил захлебнувшееся дитя из морской пучины, малютка, как всякий утопающий, испуганно хватая ртом воздух и откашливаясь, обвила шею вожатого руками, цепляясь за него, как за спасительную соломинку, правда, оказавшуюся весьма прочной и надежной, внушительных размеров, опорой. Соленая вода зашла в глаза и Вишенка не в силах была их раскрыть. Бисерные капли на ее влажном лице отливали радужными бликами, мокрые ресницы слиплись и напоминали треугольные лучи рождественской звезды.
Но это было блаженство. Кирилл нежно держал ее голенькое, покрытое лишь двумя тонкими полосками купальника, тело. Прижимал к себе, поворачиваясь спиной к берегу, к лесу, уже проглотившему половину солнечного диска, лицом к окрашенному кровавым закатом горизонту, направляясь к краю барахтающейся и плещущейся детском массы, при этом закрывая собой и унося от любопытного взора толпы, от этого мальчика, ошалело глядевшего им вслед. Прижался щекой к бархатистой щечке, ощутил прохладную влажность ее кожи, украдкой поцеловал в ухо, отыскав его в завитках мокрых волос.
В этот миг он был благодарен разбушевавшемуся подростку за его дерзкую выходку. Вишенка кашляла, припадая к мужскому плечу, но не вырывалась. Кириллу даже показалось, что она не против, чтобы вожатый вот так держал и не отпускал ее и прижимал к себе, и склонялся к ее лицу и еще бог знает чего нашептывала чересчур разыгравшаяся фантазия, подстрекаемая чувственными подсказками Нечто.
Он благословлял море за то, что оно, подогнав свою поверхность под его солнечное сплетение, любезно скрывало от любопытных взглядов и охлаждало его взбунтовавшийся восторг. Ее ноги касались туго набитых желанием плавок, и Кирилл боялся, как бы это обстоятельство не напугало девочку, но, слава богу, она была слишком взволнована сложившейся ситуацией, кашляла, жадно глотая ртом воздух, и ничего не замечала вокруг.
Это происшествие и такой геройский поступок мимо воли заставили Ксюшу обратить не него свое внимание. От наметанного глаза Кирилла не мог ускользнуть незамеченным ее благодарный беглый взгляд, стыдливо отворачивающийся каждый раз, как только он перехватывал его.
"Она меня заметила. Теперь я для нее не пустое место. Лед тронулся… Ура!, господа присяжные заседатели."
Глава 10
Жилые корпуса – отдельные для каждого отряда – представляли из себя одноэтажные здания, разбросанные в гуще леса, с большой открытой верандой посредине и двумя крыльями по бокам, приютившими спальни мальчиков и девочек, прямо как во дворцах арабских шейхов – левая и правая половины, мужская и женская, семалык и гарем. По центру веранды еще несколько дверей вело в вожатские комнаты (у вожатого в отряде была хоть и небольшая, но отдельная спальня), а также в камеру хранения и общую отрядную комнату.
На площадке перед корпусом стояли простые деревянные лавочки, лавочки, подвешенные на цепях в виде качелей, качели и карусели (у старших отрядов, правда, отсутствующие за неактуальностью). Вместо них красовались два теннисных стола, на одном из которых в данный момент две Ксюшины подружки, она, да еще верный мальчик-паж Роман играли в теннис.
Вишенка в теннис играть не умела. Даша, Маша и Рома наперебой объясняли ей правила, но, по большей части, играли сами, на вылет. Она же стояла рядом и внимательно наблюдала за путешествием мячика с одного края стола к другому, при этом быстро поворачивая голову из стороны в сторону движениями милой кошечки.
Иногда ей давали поиграть и кошечка довольно ловко попадала по теннисному шарику, но ее удары не отличались замысловатостью и с легкостью отбивались противником, а то и вовсе пролетали мимо стола, в заросли спорыша и цикория или запутывались в болотно-зеленой мути сетки.
Это обстоятельство, однако, не очень огорчало Романа, который с огромным удовольствием обучал ее, с наслаждением касаясь неумелой ручки, показывая как владеть ракеткой, как правильно ударить, как отвести локоть (за который он тоже с удовольствием держался), как отступить ногой назад, чтобы достать неудобный мяч и все время с энтузиазмом обращался к ней по поводу и без, рассказывая ей теоретически и на примерах правила и приемы игры.
Кириллу же ничего не оставалось, как ревниво наблюдать, облокотясь на перила веранды, за их мышиной возней. "Надо будет потренировать ее игре в теннис. Если, конечно, она не предпочтет его тренировки моим."
За бассейном, с другой стороны лагеря был стол, который практически всегда свободен, так как находился далеко от всех отрядов, в тени деревьев, в густых зарослях возле самой ограды. "Пионеры" там никогда не играли ввиду удаленности места, в основном, вожатые баловались, когда выпадала свободная минутка. В ночные часы стол использовался по другому назначению и не только вожатыми.
"Предложу ей тайно потренироваться, чтобы потом она могла удивить и подружек и этого своего воздыхателя."
В тот же день, после полдника, Роман, навязчивый спутник Вишенки, отправился играть в футбол со всей мужской половиной отряда. Женская половина, имевшая симпатии среди футболистов, само собой разумеется, отправилась болеть за своих ненаглядных. Остальные девочки, в том числе и Ксюшины подружки, тоже разбежались в разные стороны – кто на фитнес, кто в кружок "Умелые руки", кто в бассейн на аквааэробику.
Вишенка стояла на веранде одна. У Кирилла сладко засосало под ложечкой. Нечто подкинуло новую идею, что, может быть, она ждала его и поэтому не пошла ни с подружками к Галине Степановне, ни на футбольный матч, болеть за команду Романа. Так или иначе, но она стояла, опершись на перила и смотрела, чуть прищурясь, на белые облака, замысловато-причудливым узорам которых позавидовали бы кисти и краски Левитана и Шишкина.
Перед этим Кирилл придумывал массу веских аргументов, чтобы убедить малышку согласится на его тренировки, волновался, как подойдет к ней, как пригласит позаниматься, в какой последовательности и с какой интонацией скажет всё это. Сотни раз прокручивал в уме разные фразы, меняющиеся в зависимости от вариантов ее ответа.
Но как только он заикнулся, Вишенка, немного смутившись, сразу согласилась. Многочисленные аргументы не понадобились.
– Ксюша, давай с тобой в теннис поиграем.
– Давайте. Только я не умею. Вам будет со мной неинтересно.