– Ксюша, вон мои знакомые идут, давай подойдем, поздороваемся.
– Привет, Костя. Здравствуй, Люся – Кирилл протянул мужчине руку, кивком головы и улыбкой приветствуя его жену.
– Привет Ванюшка. Как поживаешь? – Кирилл наклонился и подставил свою огромную ладонь, а мальчик сверху громко хлопнул по ней маленькими пальчиками.
– Халасо, – звонко, как выстрел, прозвучал его ответ.
– Когда букву "Р" говорить начнешь?
– Завтла, – так же бойко, не задумываясь выпалил он.
– Кирилл, кто эта очаровательная девушка с тобой. Познакомь нас. – Опередил его Костя, хотя Кирилл и так собирался это сделать.
– Это Ксения.
– А мы издалека смотрели на вас и думали, что это за пара такая красивая, счастливая и влюбленная идет нам навстречу. Сразу и не узнали тебя, Кирилл.
Ксюша застенчиво улыбнулась и смутившись, не зная что сказать незнакомым ей людям, присела перед малышом.
– Меня Ксюша зовут.
– Ксюся, – тут же не задумываясь, повторил он.
– А тебя как?
– Ваня.
– А сколько тебе лет?
Мальчик достал из-за спины руку и со всей силы растопырил пальцы.
– А это сколько? Давай посчитаем.
И Ксюша взяв его ладошку, принялась загибать крохотные пальчики по одному, называя вслух цифры.
Ванюша, как эхо, повторял за ней. Когда последний палец превратил его кисть в плотно сжатый кулак, он выдернул руку и громко крикнув "Догони меня" бросился со всех ног по аллее парка. Ксюша побежала за ним, едва поспевая. Взрослые смотрели им вслед.
– А кто эта девушка? Племянница? Это твоя родственница? – Люсе не терпелось утолить распиравшее ее любопытство, пока она глазами следила за носившимся по площадке сыном.
– Самый родной на земле человечек и самая большая любовь. И если это можно назвать родственной душой, то тогда да! Тогда, пожалуй, родственница.
– Послушай, Кирилл, она похожа на маленькую принцессу из сказки.
– А она и есть моя принцесса.
– А сколько ей лет?
– Не спрашивайте, испугаетесь.
– Да ты что, неужели ей 100 лет, из которых 84 она проспала в замке на вершине неприступной горы, и только вчера проснулась, разбуженная поцелуем влюбленного принца.
– На самом деле она еще и того возраста не достигла, когда всем порядочным принцессам положено засыпать на сто лет. Ей всего 14.
– А что ты с ней делаешь? Сказки читаешь?
– Да, Шахиризады.
– Ого!
– Но не в том смысле, что ты подумал, Костя. У нее трагедия случилась, погибли родители. И ее мать, умирая, попросила позаботиться о ней.
– Почему тебя, ты что, был любовником ее матери?
– Ну что ты, Люсечка. Слишком богатая у тебя фантазия. Друзья, принимайте реальность такой, как она есть. Это моя девушка.
– А у тебя с ней серьезно?
– Серьезней некуда. Никогда ничего подобного со мной не происходило.
– Жениться тебе пора, вот что я тебе скажу, – веско констатировала Люся.
– Сейчас не могу, законодательство не позволяет на несовершеннолетних жениться, а кроме нее мне никто другой не нужен. Подожду, пока подрастет.
– Смотри, Кирилл, как она с Ванькой возится, – махнула рукой Люся. – И он ее сразу принял. Обычно к новым людям очень осторожно и избирательно подходит. А ее сразу взял к себе в подружки.
– Ну так она по возрасту от него недалеко ушла.
– А знаешь, она будет хорошей матерью. Это сразу видно. Глянь, как они с удовольствием играют вместе. Так что смело можешь жениться и детей заводить, – пошутила Люся.
– Да для нее Ванюша не ребенок, а живая кукла. Ручки, ножки шевелятся, глазки моргают. Я это точно знаю. Однажды в супермаркете, пока я там овощи выбирал, смотрю, потерял ее, куда-то делась. Пошел искать по магазину и заметил – где бы вы думали? – в разделе игрушек. Стояла как зачарованная и смотрела на прилавок с куклами. Глаза горят, то одну куклу возьмет, подержит в руках, повертит, послушает, как она лопочет, то другую. Я издалека наблюдал, так забавно было на это смотреть.
– Ты купил?
– Нет. Пусть знает. Она же во взрослую жизнь берется играть.
– Ну и зря ты так, – пожурила его Люся. – Женщины, даже взрослые, все равно в душе остаются маленькими девочками и любят играть в куклы. А она и так еще ребенок.
* * *
Вечером, пока Кирилл разогревал ужин, Ксюша уселась смотреть свой любимый сериал, уже бог знает какую по счету серию, очередную мыльную мелодраму про неразделенную любовь и лютую ненависть, внезапную беременность и неизлечимую бездетность, измену и предательство, правду и ложь, с финальным слиянием всего этого винегрета в благополучный хеппи-энд. Кирилл был противником таких низкопробных фильмов – считал, что это пустая трата времени, но Ксюша находила в них усладу для девчоночьих фантазий. И теперь под впечатлением сегодняшней встречи в парке, разбавленной мыльными страстями, мечтательно заикнулась за ужином:
– Кирилл, скажи, а у нас будет ребенок? Мне так хочется иметь ребенка. Ведь мы же семья, а в семье должен быть ребенок. Я бы его нянчила, играла бы с ним.
– Ксюшечка, заинька, у меня уже есть ребенок, а тебе я подарю куклу.
Но Ксюша не унималась.
– Кирилл, скажи, а рожать – это больно?
– Ты у меня спрашиваешь? – рассмеялся Кирилл, – Ксюша, я не знаю, я не рожал. И вообще, о каких родах мы будем думать в 14 лет?
– Нет, это я так просто спросила, на будущее. Ты же все знаешь.
– А если серьезно, малышка, то рожать, это, конечно, больно, я так думаю. Но вполне терпимо, иначе не было бы человечества. А так, посмотри, сколько народу на Земле, уже перевалило за 7 миллиардов…
Глава 12
Кирилл резко затормозил на красный свет. На перекрестке стояла Ксюша. Обычно он не смотрел по сторонам, когда тормозил у светофоров, но сейчас его взгляд приковала девушка, остановившаяся как вкопанная, в то время, как остальные прохожие уже ступили на пешеходную зебру. Она замерла и ее обходили, толкали, даже ругали, что она преграждает им дорогу – это Кирилл читал по их губам и нервному выражению лиц. А она пятилась назад, и с полуоткрытым ртом и испуганными глазами смотрела на его машину, в которой на переднем сиденье сидела Людмилу. Ее глаза наполнялись слезами и она судорожно проглатывала рыдания, вот-вот готовые вырваться из ее груди.
Как только зеленый глаз светофора приветливо моргнул водителям, Кирилл, переехав перекресток, свернул к обочине и затормозил так внезапно, что резина прочертила на асфальте две волнистые кривые.
Но Ксюша уже бежала в противоположную сторону. Он пулей вылетел из машины и в несколько шагов догнал ее, прижимая к себе. Ласково целовал мокрые глаза, щеки. По его губам и взгляду Людмила видела, что он шепчет ей нежные, любовные слова. Тепло от его рук, которыми он так крепко держал Ксюшу, боясь что она вырвется, Людмила почувствовала, находясь в автомобиле, на расстоянии в десять метров.
– Ксюша, пойдем в машину. Поехали домой. Ну что ты. Не плачь. Поехали.
– Ты же к ней ехал.
– Да, но теперь увидел тебя и мне захотелось домой, в наш с тобой дом.
– А она?
– Подвезем ее к подъезду и поедем к себе, ладно?
– Я не хочу, Кирилл, езжайте сами.
– Не капризничай, Ксюшечка, поехали. Ты же знаешь, что ты у меня самая лучшая, самая любимая, самая дорогая. Ты единственная, а все остальные так, временные. Ну что такое?
Наблюдая эту сцену любви и нежности, к Людмиле пришло понимание того, что как бы к ней Кирилл не относился, что бы там не говорил, а ее шансы на покорение его сердца ничтожно малы. Она и раньше знала – Кирилл не скрывал этого и никаких обещаний не давал – но в глубине души все-таки теплилась малюсенькая надежда. А теперь от нее не осталось и следа. Да, ей нравится заниматься с ним любовью, да, он великолепный партнер – гадкое слово, какое-то механическое, неживое, нечеловеческое – да, от его ласк она взлетает до небес, но с каким бы удовольствием она променяла все это на малую часть той теплоты и обожания, которыми он у нее на глазах окутывал свою маленькую Ксюшу.