— Я так понимаю, ты в содеянном со мной раскаиваться не собираешься, — сказал Штефан, поглаживая одну из кошек по голове.
Я им прям залюбовался: могучий викинг в коже и шкурах со снежным барсом накоротке. Картинка, а не мужик! Конечно, без одежды он бы смотрелся еще шикарнее, но это потом. Когда помиримся и сексом займемся.
— Ян, прекращай, — покраснел Штефан, уловив исходящие от меня флюиды. Скинул меховую накидку, растегнул воротник кожанки и присел на край купальни. — Нам надо поговорить!
— Тебе надо — ты и говори, — пожал плечами я.
— А тебе не надо?
— Нет. В отличие от некоторых я могу месяцами не разговаривать. И обижаться на всякую херню тоже…
— Моя растраханная тобой задница — это не «всякая херня», — возмутился Штефан.
— А моя, значит, всякая? — пошел в наступление я. — Почему ты меня нагибать можешь, а я тебя нет? Я, между прочим, княжич. Гипотетический наследник целой страны! А ты всего лишь пограничный лорд.
— Я твой муж!
— А я твой.
— Я тебя вдвое больше!
— Ага. А твой хер втрое больше моего, но это не значит, что я втрое больше от него удовольствия получу. Скорее наоборот!
— Ты живёшь в моем замке и по моим правилам, — сказал Штефан, когда аргументы кончились. — Мои люди не будут меня уважать, если я позволю тебе командовать!
— С каких пор тебя волнует мнение окружающих? — спросил я. Нырнул под воду, проплыл пару метров и вынырнул возле него.
— С тех самых, как ты у меня появился, — сказал Штефан опуская руку на мою голову. — Твоя жизнь в моих руках, и я хочу, чтобы ты прожил ее долго и счастливо вместе с человеком, которого любишь и уважаешь. Которого все уважают!
— По-твоему то, что я тобой овладел, — это признак моего к тебе неуважения?
— Да.
— А по-моему, это признак того, что я тебя люблю-не-могу.
— Любишь? — не поверил Штефан, но руку с моей головы на мое плечо передвинул и вперёд наклонился.
Я сместился на пару-тройку сантиметров в сторону, чтобы место для маневра освободить. Переговоры на тему любви и секса лучше проводить голыми в джакузи, это все знают. Не разденется в ближайшие пару минут — будет в одежде купаться.
— Люблю.
— Правда-правда?
— Да. Проклятие Велимира помнишь? Оно на меня больше не действует. Если бы я тебя не любил, то никакие конфетки мой член бы не подняли.
— И то верно, — заулыбался Штефан. Наклонился. Поцеловал в губы. Отстранился и сразил меня наповал: — Я не знаю, кто ты такой, но я безумно рад, что завоевал твоё сердце.
— Что значит: «Не знаешь, кто я такой»? — похолодел я.
Он что, знает, что я не пиклюк? Этого еще не хватало! Как я ему мое в это тело попадание объяснять должен? Может, я его неправильно понял?
— Ты не тот человек, в которого я на балу у короля влюбился. Ты в сто раз лучше, умнее и опаснее.
— С чего ты взял?
— Я умею наблюдать, Ян, иначе какой из меня получился бы экспериментатор?
— И что ты наблюл? — отплыл к противоположной стенке купальни я.
Нет, вы только гляньте на него! Наблюдал он. Выводы делал. Тихушник хренов. Хоть бы намекнул!
— Много чего, — поднялся на ноги Штефан и начал раздеваться как тогда, в первую брачную ночь.
Вот только в этот раз я смотрел на него другими глазами и ерзал в воде с нетерпением. Хотел прикоснуться к нему. Хотел поцеловать, покусать и погладить. Везде. Губами. Руками. Членом.
— Ян, не сбивай с мысли! — охрип Штефан и ускорился.
Кожанка. Рубашка. Ремень на бриджах. Сапоги. Бриджи. Я облизал пересохшие губы. Красавчик с большим хером. Мой красавчик. Плевать, что думают о нем другие!
— Ян, погоди, я же не все сказал, — простонал Штефан, откидывая штаны в сторону.
— Потом поговорим, — не выдержал я. Метнулся к нему и хитрым захватом свалил в воду.
Как я и думал, Штефан, попав в мои загребущие ручонки, разговоры разговаривать передумал. Облапал меня всего, затянул в одурящие поцелуи, утопил в эмоциях и… нагнул. Несколько раз подряд. В купальне. В спальне. И даже на кухне перед камином, куда мы приперлись после того, как я начал клацать зубами от холода в спальне.
Мне было так хорошо, что я и не думал выкобениваться. Мое имя выбито на его загривке, мой член побывал в его заднице, его душа — моя. Он весь мой!
— Твой, — соглашался Штефан и заворачивал в очередной немыслимый крендель, чтобы трахнуть по-новому.
Или исцеловать с ног до головы. Или задницу мою растраханную вылизать. Или самому моим губам и рукам подставиться. Я послушно целовал, ласкал и брал в рот подставленное, и не думал ни о чем вообще. Потом подумаю, когда натрахаюсь вдоволь.
…
Двое суток мы даже не пытались одеваться. Двое суток мы трахались, как ополоумевшие весенние кролики, наверстывая месяцы воздержания. Двое суток мы любили друг друга, не скрывая эмоций. А потом Штефан пришёл в себя и начал задавать неудобные вопросы. Я юлил до последнего, но он воспользовался моим беспомощным во время очередного любодеяния состоянием и меня расколол.
Слава богу, ничего страшного после этого не случилось: Штефан нос задумчиво почесал, до оргазма обоих довел и вопросами о моем мире заколебал. Я запросил пощады ближе к утру (шутка ли, почти сутки болтать, рта не закрывая) и уломал-таки Штефана сгонять на перевал.
— Не любопытства для, а безопасности ради. Мы должны знать, что по ту сторону Гарнакского хребта творится.
— Да ничего там не творится, — попытался отмазаться Штефан. — С той стороны к нам в гости лет пятьсот уже никто не приходил.
— Стоп. Я правильно понимаю, что оттуда когда-то кто-то сюда все-таки приходил?
— Да. Катайсы. Маленькие, желтокожие и очень многочисленные. Дальнее зимовье для отражения их атак и построили.
— Охренеть. Почему ты мне этого раньше не рассказал? И почему здесь никто не живет?!
— Ян, это было пятьсот лет назад и закончилось, не начавшись. Мы построили этот замок, снесли их многотысячные отряды в пропасть магией и не потеряли при этом ни одного человека.
— Времена меняются, — нахмурился я, выбрался из рук Штефана и отправился одеваться. — Выходим через полчаса.
— Но…
— И ни минутой позже!
— Капризным беспомощным малышом ты мне нравился гораздо больше, — проворчал Штефан, поднимаясь.
Я подошёл к нему, решительно поцеловал в губы и улыбнулся так, что его перекосило:
— Скандал хочешь? Истерику? Могу устроить.
— Не надо, — мигом передумал Штефан.
Я кивнул и пошел дальше собираться, а он помолчал недолго, а потом добавил, заставляя меня каменеть:
— Оказывается, я совсем тебя не знаю.
— Если ты намекаешь на то, что можешь меня настоящего разлюбить, то имей в виду — я тебя никому никогда не отдам, — сказал я, не оборачиваясь. — Ты в ответе за того, кого приручил, особенно если это жестокий иномирный мужик, у которого руки по локоть в крови.
— Никому и никогда не отдашь, говоришь? — подошёл ко мне Штефан. Обнял. Сложил подбородок на мою макушку.
— Да. Ты мой.
— Ладно, — легко согласился Штефан и заулыбался так, что я, не глядя, почувствовал.
— Что смешного?
— Ты три месяца бегал от меня, а теперь так грозно шипишь, что никому не отдашь…
— Не надо было меня соблазнять и подарками заваливать, — огрызнулся я, скрывая смущение. Кто бы мог подумать, что я — тот еще ревнивый собственник?
— Я же сказал, что знаю путь к твоему сердцу.
— Лучше бы ты знал путь в обход земель Гераклиусов, — сменил тему я. Хватит с меня мимишек.
— Знаю. Показать?
Я Штефана не придушил, только потому что вовремя вспомнил, что ни разу с ним на эту тему не разговаривал.
…
— Вон там тросы натянуты, видишь, под горой, которая как голова барса.
— Угумс.
— А потом за неё уходишь, там пологий склон и тропа до леса, который идет по краю владений лорда Аннадейла. По нему, вдоль скал, а иногда и среди них доходишь до городка Харон. Там переправляешься через реку и оказываешься на землях Торговой Гильдии.