Чем дальше перечислял присутствующих Роук, тем тоскливее становилось. По всему выходило, что личных рабов, и правда, покупают одни ненормальные. И любой глоток свободы — это только иллюзия, любое послабление — просто игра. Может, и с ним играют? Ками-со, например, сейчас видит и слышит его через браслет или ошейник, записывает все промахи, чтоб потом спросить за них скопом. А её друг не такой уж простак… Мягко стелет, подбивает к неподчинению, а сам только и ждёт, чтоб поиметь дурачка.
— Ну, чего раскис-то? — заметил перемену в настроении черноглазый. — На тебе вроде «украшений» нет. — Надолго хозяйка отпустила?
Хьюмо пожал плечами.
— Хозяйка в отъезде, время не обговорено.
— Так ты сам по себе, что ли? Так круто же! Отрываться надо!
Парень и сам не понял как за собственными мыслями и расслабляющей болтовнёй Роука оказался в какой-то подсобке борделя в кругу его тружеников и со стаканом хмельной бурды в руке. Отмечали, кажется, день рождения сидящего напротив здоровяка, мало ели, много пили, ржали и отпускали сальные шуточки по отношению друг к другу, клиентам и знакомым из прошлой жизни. Хьюмо вспоминать было нечего, поэтому он больше слушал, изредка отвечая на вопросы, и во время тостов понемногу отхлёбывал из стакана не очень крепкую, но довольно вонючую жидкость.
— Ещё год на четвереньках и на свободу с чистой совестью! — довольно басил именинник. — Эй, Замар, а тебе сколько осталось? Три? Ну, ничего доживёшь. Тебе вообще лафа, дамочки тебя любят. Дарт, тебе тоже три? Кто больше? Анвир? Роук?
— Пять. Пять грёбаных лет из семи, — зло усмехнувшись, отозвался черноглазый. — За один задрипанный ювелирный магазинчик и туповатого охранника…
— Да ладно, не прибедняйся. Это тебя взяли на алмазах, а до этого-то ты что воровал? — прыснул невысокий, сероглазый парень больше смахивающий на сказочного принца.
— Антикварные драгоценности…
— Видать, нехило так нагрёб, — подначил жилистый раб с лихорадочным блеском глаз и собранными в хвост выгоревшими волосами. — Мне за пытки меньше дали.
— И мне за поджог!
— А мне за халатность столько же!
— Нет, ну а всё-таки больше всех здесь у кого? — завертел головой солидно выпивший здоровяк.
— У меня, — подумав, подал голос Хьюмо. — Я в собственности пожизненно.
— А ведь точно! Эй, паря, а мы ведь про тебя и забыли, — хмыкнул длинноволосый. — Как хоть тебя звать-то? Сидишь тут как мышка…
— Хьюмо.
— Чего-чего?
В подвыпившей компании послышались нестройные смешки, которые впрочем, быстро угасли под выразительным взглядом Роука.
— Ну, расскажи, чего учудил?
— Авария с жертвами, — допив содержимое стакана, выдал Хьюмо.
Не сказать, что публика для разговоров по душам была подходящая, но уж какая есть…
— Да ладно… — недоверчиво сощурился сидящий по правую руку «принц». — За аварию пожизненно? Гонишь!
— Бывает такое, — неожиданно поддержал «поджигатель». — Но это надо больше десяти человек угробить и сильно не приглянуться судье.
— Странно, мальчик-то сладенький! — искренне возмутился загорелый шатен с лисьим разрезом глаз. — Может вовремя не дал кому?
— Зато теперь, небось, всем даёт…
— Малыш, а ты с кем?
— В собственности у хозяйки, но сейчас временно у хозяина.
То ли выпивка делала своё дело, то ли действительно что-то перегорело внутри. Хьюмо ловил себя на мысли что ему сейчас не страшно и не стыдно говорить на любую тему. А обижаться на подначки бордельных и вовсе глупо, они не со зла и не для того чтобы унизить. Просто для них это норма и неотъемлемая часть жизни.
— Вон оно как, значит, погулять отпустили, а вечером нагнут? — сочувственно протянул кто-то из присутствующих.
— Хозяин больше по девочкам, ко мне не лезет.
В небольшой комнатке, освещённой всего парой тусклых ламп, послышались с трудом сдерживаемые смешки.
— Совет тебе от бывалых, — пояснил общее веселье здоровяк, — не обольщайся. Знаешь, сколько сюда таких правильных ходит? Дом, жена с детишками, любовница… Ни капли в рот, ни сантиметра в жопу… А как до живых игрушек дорвутся, то им крышу напрочь сносит.
— Так что попу на ночь лучше смажь.
— А хочешь, мы тебе сами смажем?
— И растянем… мягонько, по-дружески.
— Ладно, ладно всё! Отстаньте от парня. Ишь, раздружились тут, — лениво гаркнул Роук. — Себе лучше разрабатывайте, а то через час смена начнётся.
— Так, а пыхнуть есть за день рождения Сурама? — глянув на время, компания тут же вспомнила о чём-то более важном и приятном.
— Есть… Вчера скинулись, Анвир принёс.
Под нетерпеливый гомон и подначивания по кругу пошла треугольная капсула размером меньше ладони.
— Что это? — поинтересовался Хьюмо, когда заполненная дымящейся жидкостью ёмкость дошла и до него.
— «Поцелуй желтоглазки», — усмехнулся Роук. — Не пробовал? Давай, вдохни пару раз. Хорошо будет.
Кладовщик
Хьюмо взвесил капсулу в руке и оглянулся на «поцелованных». В принципе, ничего страшного с ними не происходило. Как и раньше, они сидели за столом, доливая в стаканы остатки дешёвого пива, болтали… Разве что на посветлевших лицах теперь блуждали счастливые улыбки, а в глазах появился живой интерес.
— Трусишь, что ли? — поднял брови черноглазый. — Тогда отдай и ступай к хозяину. Не задерживай очередь.
Рабу для жёстких игр переживать о своём здоровье, наверное, глупо. Жить долго и счастливо всё равно не светит, так что… Почему бы и нет?
Холодный пар обжёг слизистые, лёгкие нестерпимо защекотало. Хьюмо закашлялся, мотая головой и вытирая выступившие слёзы.
— Вот так, носом дыши, и глаза медленно открывай, — напутственно вещал брюнет, придерживая парня за плечи и на всякий случай отбирая ёмкость. — На лампочки только не смотри, слишком ярко будет.
Света в подсобке теперь, и правда, как будто бы хватало. Настоящего солнечного, со взвесью радужных капель в расходящихся лучах, да и комната стала в разы больше. Стены раздались, уходя куда-то вдаль бесконечными изломанными коридорами. Хьюмо попытался повертеть головой, чтоб оценить новые размеры, но голова закружилась, и радужное небо стало стремительно заваливаться на него, захватывая дух как на качелях.
— Тихо-тихо, резко не дёргайся, а то башку разобьешь, — смеясь, подхватил его Роук. — Посиди тут, привыкни к ощущениям. Минут через сорок отпускать начнёт.
Калейдоскоп красок развернулся под другим углом. Видимо, черноглазый действительно оттащил его куда-то в сторону и прислонил спиной к стене. Хьюмо удивился тому, как мелодично звучал его голос, да и сам «специалист по антикварным драгоценностям» преобразился: фигура вытянулась, черты аристократично заострились, даже одежда на нём напоминала теперь облачение древнего бога. Держателя стихий, который склонился над столом, обсуждая что-то с другими небесными сущностями. Грудастая девушка с татуировки на руке Роука хихикнула и послала в воздух жеманный поцелуй. Хьюмо ей улыбнулся и хотел о чём-то спросить, но из коридора справа его позвали. Слов было не разобрать, но парень почему-то решил, что кричат именно ему. Пошатываясь, он добрался до зыбкого излома пространства, и оно как детский пазл сложилось в до боли знакомую комнату. Стол, заваленный всяким хламом, кровать под синим затёртым пледом, кошелёк с рассыпанной мелочью возле модели самолёта… Возле окна спиной к Хьюмо стоял мужчина в сером дорогом костюме и что-то бормотал себе под нос: