— Помогите! Убивают! — истеричные завывания господина Никти, Хьюмо слушал уже снизу, недоумённо хлопая глазами на бегущих к нему солдат.
Кажется, близняшка в голубом что-то пыталась воспитателю рассказать, кажется, прохожие пытались что-то спрашивать… Но Димар Никти не слушал никого, упрямо голося и тыкая пальцем в сидящего на песке раба. Хьюмо решил, что ему всё-таки тоже стоит объясниться, и попытался встать. Хотя, спустя секунду, он уже понял, что это было роковой ошибкой. По голове прилетело прикладом автомата, а потом ещё меж лопаток и по рёбрам, но уже сапогом.
— Стойте! Стойте! Что вы делаете?! — избиение остановил незнакомый мужской голос.
Парень выглянул из-под сцепленных над головой рук и заметил приближающегося к нему врача. Растолкав толпу зевак, пожилой мужчина в серо-коричневой форме с крестом на рукаве мельком осмотрел растерянную, вымазанную в подсыхающей крови Тиру, потом бросил взгляд на помятого Хьюмо и, попросив впечатлительного переводчика заткнуться, велел переправить пострадавших в лазарет.
Лазарет
Хозяйка влетела под светлый полог лазарета ожидаемо быстро и с не самым добрым выражением лица, но, найдя взглядом Хьюмо на одной из выставленных в ряд вдоль стены раскладушек, немного расслабилась.
— Почему не позвонил?
— Я подумал, что вам и так расскажут, зачем лишний раз отвлекать…
— Вот, что в лоб, что по лбу, — скорее с досадой, чем со злостью высказалась Ками-со, уперев руки в бока и шаря взглядом от одного пластыря на теле собственности к другому. — А если бы тебе башку проломили, я бы об этом тоже только в конце дня узнала? Кстати, не проломили же?
— Нет, у вашего парня только ушибы и пара ссадин.
Госпожа Мортир обернулась на голос, узрев направляющегося к ней пожилого врача. Четверть койко-мест в медицинской палатке всё же были заняты и, закончив делать перевязку одному из аборигенов, мужчина поспешил уладить конфликт.
— Гоир Мелди, полевой хирург и врач широкой практики общества «Мир без границ», — открыто улыбнувшись, протянул он руку свободной гражданке. — А вы владелица? Ками Мортир? Хьюмо вас уже заочно представил, пока я его осматривал.
— Вот так прямо и Хьюмо? Не пациент? Не раб? — ответив на рукопожатие, оценивающе склонила голову к плечу переводчица.
— Предпочитаю имена, — нисколько не смутившись, признался врач. — Перед болезнью и увечьем все равны, не так ли?
— Утверждение спорное, но опустим философию, — усмехнулась Ками. — Мальчика могу забрать? Лечение не требуется?
— Можете, конечно, — дружелюбно кивнул эскулап. — Слава богу, ничего страшного нет ни у вашего парня, ни у той девочки, — обернулся он к сидящей через три раскладушки близняшки в испачканном бурыми пятнами светлом платье.
Кровь из носа ей остановили и конопатую мордашку оттерли, но лоск юной леди сильно пострадал. Волосы, уложенные в высокую прическу, растрепались, косметика потекла, на белые перчатки было страшно смотреть.
— А что в кукольном отделе брючных костюмов не было? — не удержалась от колкости госпожа Мортир, не без интереса рассматривая молоденькую рабыню. — Ваш хозяин не знает, что в пустыне носят, или это вы его упросили «покрасивше» нарядить?
— Да, конечно… Вот только и мечтали всю жизнь песок каблуками месить, — с детской обидой пробубнила себе под нос Тира, осторожно поглядывая на свободную гражданку. — Димар-со считает, что девушкам не пристало носить брюки. Женственность одинаково нельзя терять ни на светском рауте, ни, пардон, в туалете…
— А «занято» надо тоже уметь на трёх языках кричать?
— Ещё бы! С ноткой лёгкой грусти и придыханием…
Хьюмо слушал их разговор, и на спине невольно выступала холодная испарина. Понятно было, что «воспитанница» — не в частной собственности, и как «смертницу» её за длинный язык запороть нельзя, но вбитые за время учёбы в раба истины где-то на подкорке семафорили о том, что малышка сейчас договорится до неудовольствия хозяйки, а потом и до наказания.
Однако переводчица, кажется, довольствовалась подначками, доводившими Тиру до возмущённого пыхтения, и просто забавлялась детской непосредственностью, с которой та выкладывала всю подноготную о господине.
— Тира, следи за своей речью! Ну, что ты как на рынке… Нос рукавом не вытирай! И… и я тебя просил не разговаривать с посторонними! Ты ещё не достаточно образована, — уклончиво кивнув на пристальный взгляд коллеги, нервно зачастил господин Никти. — Собирайся мы уходим.
В лазарете он появился один, без второй близняшки, видимо, оставив её под охраной. И чувствовал себя крайне неуютно после недавних геройств.
— То есть, вы сейчас просто возьмёте и уйдёте? — насмешливо подняла бровь Ками, обращаясь к спине застывшего у выхода мужчины. — Или вам тоже воспитание не позволяет с посторонними разговаривать?
— Госпожа Мортир, я сожалею о случившемся… Всем будет лучше об этом недоразумении забыть, — помявшись, кашлянул переводчик, явно пытаясь сохранить и «лицо» и статус непогрешимого авторитета перед подопечной. — Ну, признайтесь, вы же тоже виноваты! У конфликта всегда две стороны… Как можно было отпустить смертника гулять?! Без камеры слежения на ошейнике, без парализующего браслета с дистанционным управлением?
— Хотите заявить на меня за безответственный самовыгул питомца?
— Нет… Я не хочу ситуацию нагнетать, — вытер вспотевший лоб господин Никти. — Просто представьте, что я должен был подумать, когда увидел прожжённого убийцу, склонившегося над перемазанной в крови бедняжкой? Шляпка втоптана в песок, Тира бледная, Мэй суетится…
— Ну… как минимум, то, что плотные, синтетические ткани и тесная, лакированная обувь не очень подходят для данного климата, — на правах врача вмешался в разговор Гоир Мелди. — Любезнейший, вы же не в первый раз в Шерре? На вас свободный костюм из смесового волокна, подходящая обувь, головной убор, крем солнцезащитный, небось, тоже не забыли нанести?
— Крем я девочкам выдал, — недовольный отповедью покраснел воспитатель. — И проследил, чтоб намазались. А в остальном — это придирки! Меня заверили, что платья подходят для высоких температур. Девушки должны нести в мир прекрасное… Местные одежды — полнейшая безвкусица. Я-то ради работы потерплю, а им всё равно в теньке сидеть…
Судя по тому, как рабыня за спиной у хозяина со вздохом закатила глаза и облокотилась спиной о балку в ожидании многочасовой лекции по этикету, врач «без границ» сообразил, что спор бесполезен и ретировался с градусником к бородатому эсмирцу в самом дальнем углу палатки. Несколько солдат с ближайших раскладушек, явно владеющие языком, вышли покурить.
— Так мы поняли друг друга? — поняв, что ряды слушателей стремительно редеют, оборвал себя Димар Никти. — Претензий не имеете?
— Нет, если вы извинитесь, — глубоко вздохнув, качнула головой Ками.
— Но я ведь уже! — возмущённо насупился переводчик, легонько подталкивая заинтригованную подопечную к выходу.
— Не передо мной. Перед ним, — усмехнувшись, кивнула хозяйка на неловко замершего Хьюмо. — А я просто послушаю. Люблю, когда люди находят для себя унижение в обыденных вещах.
Сосед
Прокручивая в голове сбивчивое выступление Димара Никти, Хьюмо вопреки всему не ощущал торжества, скорее какую-то неловкость. Извинялись ли перед ним прежде? В прошлой жизни вполне может быть. Только вот, того опыта уже нет, а новый кричал о том, что такого не бывает. Чему учил мастер? Любой свободный всегда прав. И не смотря на весь свой либерализм, господин Никти инстинктивно воспринимал это как данность. Поэтому и давился словами, покрывался красными пятнами, стараясь быстрее сбежать. Зато подопечная слушала завороженно, видимо, чтоб запомнить в деталях и пересказать сестренке. Ещё бы, зрелище редкое…
Остаток дня прошёл спокойно. Уверив хозяйку, что ничего страшного не случилось, и продолжать выполнение задания он может, Хьюмо ещё немного поторчал в лазарете, пообедал вместе с больными, потом послонялся по лагерю…