Маслова передернуло:
— Ишь, дрянь, — прошептал солдат, — еще озирается.
В бинокль он успел рассмотреть невысокую фигуру «Барсука», одетого в короткую куртку защитного цвета и темные брюки, заправленные в болотные сапоги. Лицо «Барсука» затемнял длинный козырек кепи, надвинутой на самые глаза. Смешно торчали оттопыренные уши. Немного постояв, он быстро зашагал между пней и вскоре исчез.
Маслов опустил бинокль, протер уставшие глаза.
— Попался б ты мне, — вслух промолвил солдат, но сразу умолк, — на вышку поднимался начальник заставы.
— Ну, как «Барсук»? — спросил Рудаков. — Опять в том же месте сидит?
— Только что ушел… И что он задумал, товарищ капитан? Неужели уверен, что мы не видим его?
— Полагаю, товарищ Маслов, — ответил Рудаков, подумав, — что такая уверенность ему и не нужна.
Маслов не понял, шутит ли начальник заставы или говорит всерьез.
— Почему?
Рудаков пожурил солдата:
— Старый пограничник, а не догадаетесь. Начхать ему на то, уверены мы или нет. Видно, опытный зверюга. Обвести нас вокруг пальца хочет…
— Вот оно что… — протянул Маслов. — Понятно. То-то он мельтешит перед глазами, а делает вид, вроде маскируется, подонок! Только ничего из этого не получится! — решительно проговорил он и сжал приклад автомата с такой силой, что побелели кончики пальцев.
Рудаков внимательно посмотрел на Маслова, тепло улыбнулся ему и с грубоватой лаской отстранил от оконца вышки.
— Дайте-ка бинокль!
В линзах открылась знакомая панорама: бескрайний лес, зеленый простор полей, уходящая даль просеки, болото, сверкающие на солнце озерца, буро-зеленые островки кочек…
«Как все это выглядит красиво, — подумал Рудаков, задержавшись взглядом на левом фланге. — А попробуй-ка ступи туда! Засосет с ходу. Так иногда и человек — на вид хорош и пригож, а копни в душе — сплошная гадость».
Рудаков вспомнил о Полийчуке, которому долгое время доверял, пока вчера не позвонил полковник Батов:
«Смотрите за бухгалтером в оба. Он вернулся из Старгорода и наверняка…» — Что «наверняка», Батов недосказал. Только сообщил, что скоро приедет на заставу сам.
Внимание Рудакова неожиданно привлекла дикая коза. Животное выскочило из сосняка и, перепрыгивая с кочки на кочку, стремительно помчалось на нашу сторону. Никогда еще капитан не замечал, чтобы дикие козы забегали на трясину. Несомненно, кто-то ее вспугнул.
Больше часа Рудаков следил за трясиной, но там царило спокойствие.
С запада медленно наползала тяжелая черная туча. Зашумел ветер в деревьях, волнами пробежал по траве. Совсем не ко времени дождь!
Что «Барсук» не случайно появился вблизи границы, ни у кого сомнений не было. Строили разные догадки относительно целей готовящегося нарушения границы. Но где? Какое место изберет враг для перехода? Где ждать его?
Единый порыв охватил заставу — не пропустить лазутчика, не прозевать! Капитан был уверен в своих людях, знал, что любой из них отдаст все силы, а если нужно и жизнь, но врага не пропустит. Тревожило одно — где пойдет нарушитель?
И сейчас, наблюдая за подозрительным сосняком на той стороне, капитан размышлял о том же.
Глухие раскаты грома оторвали его от раздумий. Он возвратил бинокль солдату:
— Внимательно следите за топью. Не исключено, что «Барсук» туда перекочевал.
— Слушаюсь, товарищ капитан! — Маслов отступил на шаг, уступая начальнику дорогу к лестнице.
Рудаков шел дозорной тропой к заставе, когда первые капли дождя зашлепали по листьям… «Надо же ему сегодня разразиться, — сердился капитан. — А вдруг именно сегодня ночью пойдет нарушитель?» Но тут же сам себя успокоил: авось к вечеру и утихнет.
Дождь припустил с такой силой, что Рудакову, вышедшему на границу без плаща, пришлось принажать. Благо до разрушенной беседки над заросшим прудом, где некогда почивал после прогулок пан Цешинский, оставалось метров двести. Капитан вбежал под уцелевший навес. Ливень шумел, бесновался. Яркие молнии полыхали, рассекая до самого горизонта насупившееся небо.
Рудаков отряхнул фуражку, вытер платком мокрое лицо. Ливень постепенно затихал, перешел в ровный, по-весеннему теплый дождь…
На заставе дежурный встретил капитана докладом, что звонил Маслов, он засек «Барсука» у кромки болота. Незваный гость, маскируясь в траве, полз как гадюка. Только и увидел его, когда тот неосторожно поднял голову.
Рудаков зашел в канцелярию, расстелил карту участка и склонился над ней. Какой дорогой пойдет нарушитель? Может быть, задумал пробираться через болото? Но в нем, да еще темной ночью, легко завязнуть, а то и вовсе богу душу отдать… Хотя чем черт не шутит? Возьмет да пойдет именно через топь, а не в другом месте. Ведь когда погиб Семушкин, нарушитель выбрал для перехода именно заболоченный участок. И прошел…
Доклад Маслова и личная проверка окончательно убедили Рудакова, что наиболее уязвимым участком все-таки остается болото.
Капитану довелось «наносить удары» то правым, то левым флангом только в военном училище, на учебных картах. Как ни рвался на фронт, по молодости не взяли. В училище можно было ошибиться: вместо правого «ударить» левым флангом или центром. В конце концов неверное решение только снижало оценочный балл и служило предметом разбора на итоговых занятиях. Здесь же, на «малой войне», исправлять допущенные промахи всегда было очень трудно.
Рудаков нацелился на болото и здесь сосредоточил главное свое внимание.
— Быть по сему! — хлопнул он ладонью по карте…
С минуты на минуту мог поступить тревожный сигнал. До самого рассвета, не смыкая глаз, ожидал его Рудаков, и курил папиросу за папиросой. Всю ночь стояли наготове оседланные кони, не раздеваясь, спали бойцы: минута — и все на галопе помчатся к товарищам…
«Барсук» в эту ночь не пошел. По заключению наблюдателей, он отсиживался у самого болота. Несколько раз в том месте, где он прятался, неожиданно с резким криком взлетели сороки, при полном безветрии подозрительно шевелились кусты.
«Почему он не пошел? — подумал начальник заставы, устало приваливаясь грудью к столу. — Испугался топи? Возможно. Она обманчива, коварна. Но могло ли это удержать врага, если он в самом деле решился на столь рискованное дело?»
План и решение оставались прежними, — все выходы из болота плотно прикрыть. В предрассветной мгле сменились наряды, надежно замаскировались. Десятки зорких глаз следили за каждой кочкой, кустом.
Тяжелый сон свалил Рудакова уже на рассвете, когда из-за горизонта выкатился оранжевый диск будто умытого солнца. Сверкали, переливаясь всеми цветами радуги, дождевые капли на листьях деревьев, в траве. Звонко пели беззаботные птицы. Ничто, казалось, не нарушало величественного покоя пробуждающейся природы.
Капитан уронил голову на стол. Светлые волосы рассыпались, прикрыв ладонь руки.
— Тихо, начальник спит, — каждый раз приглушенным шепотом предупреждал дежурный, оберегая сон офицера.
Долго Рудакову спать не пришлось: на заставу приехал полковник Батов. Выслушав рапорт, полковник подошел к распахнутому настежь окну, снял с головы фуражку. По усталым глазам угадывалось, что полковник не спал сегодня.
— Поют, стервецы. — Батов приподнял голову, прислушиваясь к гомону скворцов.
— Никак нет! — спохватился Рудаков. — Я предупредил, чтобы…
— Эх ты, сухая твоя душа, — усмехнулся полковник. — Скворцы-то что выделывают!
«Какие там еще скворцы? — подумал про себя капитан. — Без них весело…».
Батов отошел от окна, придвинул к себе карту и сразу посуровел. Резкая складка пересекла морщинистый лоб.
— Докладывайте, как построили план охраны границы! — приказал он.
У схемы участка, сделанной из папье-маше, Рудаков доложил обстановку и свое решение и точь-в-точь, как когда-то в училище, поглядывал на полковника, пытаясь уловить по выражению его глаз, не ошибся ли.
— Все ли предусмотрели?