Над столом повисло молчание, прерываемое лишь хрустом сушки во рту Алексея Константиновича. Проглотив ее, он сделал глоток из чашки Андрея Макаровича и коротко резюмировал:
- Круто. - Помолчал и добавил: - Кабан, ты зарыл свой талант в землю.
- Но мне его снова отрыли! - задрал подбородок Андрей Макарович.
- Знать бы только, куда теперь идти?.. - Балкон стал туда-сюда поворачивать шар. Но больше на нем никаких пояснений не было. - Может...
Что или кто именно «может», он сказать не успел. За разбитым окном снова послышался нарастающий свист. Оба друга резво юркнули под стол и звонко там стукнулись лбами. Андрею Макаровичу даже на миг показалось, что это опять что-то взорвалось. Но нет, свист перешел вскоре в гул, тот, в свою очередь, в рев, а затем все разом вдруг стихло.
Друзья, потирая покрасневшие лбы, на всякий случай посидели еще под столом, потом Андрей Макарович сказал:
- Может быть, это они?
- Несомненно, - ответил Балкон. - Больше попросту некому.
Андрей Макарович вылез из-под стола и подошел к окну. На пустыре возле речки возвышалось нечто - огромное и величавое.
- Балалайка! - ахнул подошедший сзади Балкон.
Нечто и впрямь напоминало гигантскую балалайку. Только металлическую и без струн.
- Значит они и впрямь так любят музыку, что даже свои корабли строят в виде музыкальных инструментов!.. - растроганно произнес Андрей Макарович. - Пошли, дружище!
- Куда?.. - отпрянул от окна Балкон.
- К ним. Они ждут нас! Мы должны им сыграть.
- На чем ты собрался играть?..
- Лучше бы, конечно, на балалайке, - повернулся к другу Андрей Макарович. - У тебя есть балалайка?
- Нет. Но даже если бы и была - ты разве умеешь на ней играть?
- А разве это сложно? Всего три струны: трень да брень! К тому же, я знаю много песен.
- Ну, песен, так сказать, я тоже много знаю, - воодушевился Балкон. - А балалайка, кстати, есть у Панкратыча... Давай и его позовем!
- Чего это мы будем кого-то еще звать? - ревниво взвился Андрей Макарович. - Приглашение послано нам! Даже конкретно мне...
Балкон обиженно засопел. Определенно, он собирался уже выдать нечто колкое, но Андрей Макарович успел исправиться: - Нет-нет, ты тоже должен идти! Ты причастен к этому событию с первого до последнего мгновения! В отличие от какого-то там Панкратыча...
- Но балалайка у него, - напомнил Балкон.
- Погоди-ка... - сказал Андрей Макарович, заметив на улице стайку давешних мальчишек, и указал на одного из них: - Это, случайно, не внук Панкратыча?
- Точно, он, - кивнул друг и оглушительно свистнул: - Эй! Пашка! Дуй сюда!..
Через пару мгновений мальчик уже нетерпеливо подпрыгивал под окном.
- Павел, ты мог бы принести нам дедушкину балалайку? - вежливо спросил у него Андрей Макарович. - Только так, чтобы дед не заметил. Нам на время, мы вернем.
- Пятьсот рублей, - сказал мальчуган. - И возвращать не надо, он уже задолбал своим треньканьем!
Андрей Макарович хрюкнул.
- Сто, - жестким тоном отрезал Балкон. - И с возвратом.
- Если с возвратом, тогда двести, - заявил парень, протягивая ладонь.
- Ты сначала принеси! - возмутился Андрей Макарович. - Ишь!..
Мальчишка умчался. Но не успели друзья прибрать со стола, как тот уже вернулся и сунул в окно балалайку.
Андрей Макарович отсчитал ему двести рублей и подождав, пока мальчик исчезнет, спросил у Балкона:
- А ты на чем будешь играть?
- Я бы мог на барабанах, - почесал лысину друг. - Когда-то стучал. У меня даже палочки есть.
- А барабаны?
- Барабанов нет, - развел руками Балкон.
- Ладно, - подумав, сказал Андрей Макарович. - Беги за своими палочками и возьми хоть что-нибудь, по чему можно стучать. Хотя бы кастрюлю. Встречаемся через восемь минут возле твоего дома.
Балкон молча кивнул и скрылся за дверью. Андрей Макарович, поднатужившись, снял со стола шар и, закатив его в угол, прикрыл веником. Затем надел белую рубаху, повязал галстук, достал из шкафа костюм.
Ровно через восемь минут, как и договаривались, он был возле соседнего дома. Балкон, тоже одетый в костюм, уже стоял там с большой металлической вазой в руках. По замыслу дизайнеров, она, видимо, должна была изображать некий древнеегипетский сосуд, на вазе даже были намалеваны иероглифы - вернее, то, что казалось таковыми художнику.
- Замечательно! - похвалил друга Андрей Макарович. - Палочки взял?
Тот в ответ потряс вазой. Внутри загремело. Андрей Макарович кивнул:
- Тогда пошли.
Шли молча. Откровенно говоря, обоим было страшновато. У Андрея Макаровича даже промелькнула мыслишка: а вдруг они «перевели» послание неверно? Но он быстро отогнал эту глупую мысль. И то: что там можно было понять не так? Балалайка, ухо, скрипичный ключ... Это тебе не баба с дыркой во лбу!