- Ладно, - успокоился Балкон. - Я им сейчас, так сказать, лирическую песню забацаю. Начинай тренкать!
- Что ты задумал? - подозрительно покосился на друга Андрей Макарович. - И что именно мне, как ты выражаешься, тренкать?
- Не боись! Им понравится. Тебе тоже. А тренькай что хочешь - для тебя, что, есть какая-то разница?
- Ну, смотри мне!.. - Андрей Макарович пригрозил инструментом Балкону и начал тренькать. Старательно и громко. Так старательно, что одна струна, самая тонкая, с визгом вдруг лопнула.
Этот звук послужил, видимо, другу неким сигналом, и Балкон начал стучать по вазе. Теперь он и впрямь делал это слегка по-другому, не так скорострельно, как до этого, и почти без вмятин на днище. Изредка он ударял палочкой по корпусу вазы, извлекая из нее новый, может быть и в самом деле отдающий лирикой звук. Во всяком случае, на сей раз Андрей Макарович остался доволен игрой друга. А потом Балкон запел:
- Поспели вишни в саду у дяди Вани, у дяди Вани поспели вишни! А дядя Ваня с тетей Груней нынче в бане... А вместо вишен теперь веселый смех!..
- Ты что же это, гад, издеваешься?!.. - сжав в кулаке гриф балалайки, прошипел Андрей Макарович и двинулся на Балкона.
До того быстро дошло, какого он дал маху, но исправлять проблему словами было уже поздно; балалайка вместе с рукой Андрея Макаровича, описав широкую дугу, стремительно приближалась к нему острым углом основания. Лишь в самое последнее мгновение Балкон успел выставить перед собой вазу и мощнейший удар русского народного инструмента пришелся по ней. Балалайка взвизгнула стаей бездомных псов, которым вдруг разом прищемили хвосты, и будто взорвалась, разметав по треугольному залу обломки. К счастью, ни один из них почему-то не задел отчетливо посеревших пришельцев.
Ваза смялась, будто была сделана из картона. Балкон отшвырнул ее и с криком «Спасите!» бросился к пришельцам. Как оказалось, те тоже умели визжать - ничуть не хуже упомянутых псов. И бегали если и не быстрее их же, то уж точно быстрее Балкона. Треугольная дверь щелкнула за их спинами столь поспешно, что Андрей Макарович даже удивился, как скрывшемуся за ней последним существу и впрямь не прищемило хвост... В смысле, уши.
- Ёпрст!.. - замер посередине зала Балкон и принялся ожесточенно тереть лысину.
У Андрея Макаровича опять зачесалось плечо. «Ну не гад ли этот комар? - неожиданно подумал он. - Сам давно сдох, а дело его живет!..» Он расстегнул пиджак и сквозь рубашку поскреб укус ногтями. Стало чуточку легче.
- Эй, ты! - позвал он друга. - Тетя Груня! Пошли домой, концерт окончен.
- А драться не будешь?
- А смысл-то теперь?..
- Да уж... Как думаешь, теперь война будет?
- А то! - съязвил Андрей Макарович. - Ты теперь во все учебники попадешь: разжигатель Первой межпланетной - Брыкалов Алексей Константинович, он же Балкон, он же Барабанщик, он же идиот, он же тупица...
- Ты опять?.. - нахмурился друг. - Сам-то тоже хорош! «Никто-ооо не даст нам избавле-ееенья!..» - очень похоже передразнил он.
- Ну, ладно, ладно, - согласился Андрей Макарович, - оба хороши. Пойдем-ка отсюда скорей, пока наши благодарные слушатели не опомнились. И вообще, сдается мне, у них что-то с атмосферой не то... Может, какой-нибудь ингредиент, вызывающий у нас повышенную агрессивность?
- И повышенную певучесть, - хмыкнул Балкон. - Давай-ка и впрямь поторопимся!
Друзья подошли к дверям «лифта» с некоторой опаской: откроются ли те? Двери открылись. Даже, будто бы, несколько поспешно. И опускался лифт очень быстро - Андрей Макарович даже испытал состояние невесомости. Так ему показалось. А может, просто стало легче на сердце, что удалось помириться с другом. Откровенно говоря, такая глупая вышла ссора - из-за каких-то песен!.. Тьфу! И было бы ради кого надрываться... Тоже мне, любители музыки! Кхры-гхры!.. Тьфу и еще раз тьфу!
Стоило Кабану и Балкону отойти от корабля-балалайки метров на двести, тот вдруг зашипел, загудел, взвыл, а потом жахнул, шваркнул им в спины жаром, а когда они оглянулись - его уже на пустыре не было, лишь таяла в синем солнечном небе чужеродная звездочка.
- Пошли, - потянул за рукав друга Андрей Макарович. - Скорей!
- Куда это? - испуганно заморгал тот.
- Как куда? В магазин! Сам же все утро звал. Быстрее пошли! Нет, побежали!..
* * * * *
- Ты все нарисовал правильно? - в который раз переспросил Командор Гкхрум у своего заместителя Кхряма.
- Что там можно было нарисовать неправильно? - также не впервой ответил ему Кхрям. - Наш корабль, две сомкнутые ладони, куча наших фигурок, что, понятно и дураку, означает: «В этом сверхмощном корабле нас очень много!» Потом снова куча нас, готовая к захвату рука, их мерзкая планетенка: «Мы собираемся захватить вашу планету!» Потом и вовсе понятно: земляне в процессе ходьбы и понятный всем в обитаемой части Вселенной знак: знак капитуляции и покорности. То есть: «Быстро идите сдаваться!» А потом я еще и повторил, чтобы уж точно сомнений ни у кого не осталось: «Мы ждем, мы хотим поскорее услышать, что вы сдаетесь!» Это я нарисовал нас, наше ухо и опять знак капитуляции. Разве все это можно было понять как-то иначе?