— Тебе помочь, Уин? — спросил Джон Мэнсфилд.
— Нет, спасибо, мне поможет Эллен.
Миссис Бэнкс и Эллен вышли из гостиной. Джон Мэнсфилд проводил сестру взглядом, и, когда за ней закрылась дверь, с досадой вздохнул.
— Как назло, сегодня в четыре я должен встретиться со своим архитектором на стройке! Мне придётся уйти, по меньшей мере, на пару часов, а Джордж ещё не вернётся из банка! Так не хочется оставлять Уинифрид одну в таком состоянии.
— С ней будут mademoiselle Эллен, madame Брилл и monsieur Робертсон, — заметил Пуаро. — И констебля Гранта должен сменить новый дежурный полицейский.
— Чужие люди, — коротко ответил Мэнсфилд.
Мы промолчали.
Инспектор Джэпп, вернувшийся в гостиную, сообщил, что распорядился относительно сменщика Гранта, и мы, передав миссис Бэнкс пожелания скорейшего выздоровления, покинули дом.
Непогода, между тем, разыгралась вовсю. Восточный ветер, поднявшийся накануне, трепал вишнёвые деревья вдоль улицы, и они словно отплясывали какой-то дикий танец. Флюгер на угловом доме поскрипывал под порывами бури. По всей Черри-Три Лейн стучали засовами калитки, из парка напротив летела сухая листва. Нарисованный мелом на тротуаре корабль, на мостике которого стоял бравый кавалер в шитом золотом красном мундире и треуголке, казалось, на всех парусах шёл к крыльцу Бэнксов.
— По-вашему, Пуаро, что всё-таки происходит в этом доме? — спросил инспектор Джэпп, поднимая воротник пальто.
— Инспектор, — отозвался Пуаро, пытаясь упрятать подбородок поглубже в кашне и с интересом рассматривая рисунок на тротуаре, — одно я могу сказать с совершенной уверенностью: нечто очень скверное и опасное. И мы с Гастингсом вернёмся сегодня днём, чтобы выяснить, что именно.
— Вернёмся! — изумился я. — Зачем?
— Mon ami, даже вы уже должны были заметить, что madame Бэнкс явно что-то известно. И что каждый раз, когда она готова заговорить об этом, её останавливает присутствие брата. Что ж, значит нужно побеседовать с нею, когда monsieur Мэнсфилда не будет рядом, что, по удачному стечению обстоятельств, случится как раз сегодня, когда он к четырём отправится на встречу с архитектором. Et voilà tout!
— Но она может не захотеть с нами разговаривать.
Пуаро взглянул на меня и покачал головой.
— Гастингс, из нас двоих лишь вы имеете счастье быть отцом. Неужели есть что-то, на что бы вы не пошли ради благополучия своих детей?
Я не нашёл, что ответить.
***
В четверть пятого мы с Пуаро снова стояли перед калиткой дома номер семнадцать на Черри-Три Лейн. Восточный ветер к тому времени превратился в настоящую бурю. Вишнёвые деревья, казалось, готовы были вывернуться из земли, клонившееся к заходу солнце временами пробивалось сквозь тучи и озаряло мирную улицу несколько зловещим светом, отливавшим медью.
— Ну что, Гастингс, вам по-прежнему кажется, что здесь ничего не может произойти? — осведомился Пуаро.
Я лишь поёжился.
Дверь нам открыл всё тот же спавший на ходу Робертсон, но за его плечом я увидел полицейского, поднявшегося при нашем появлении со стула в холле.
— Констебль Коллинз, полагаю? Меня зовут Эркюль Пуаро, и мы с капитаном Гастингсом приглашены семьёй для консультаций.
— Добрый день, джентльмены, — кивнул констебль. — Инспектор про вас предупреждал.
Робертсон проводил нас в гостиную, куда через пару минут вошла и миссис Бэнкс.
— Мистер Пуаро, капитан Гастингс! Я не ожидала снова увидеть вас сегодня. Боюсь, мой брат отлучился по неотложным делам…
— Прошу прощения, madame Бэнкс, — прервал её Пуаро, — но мы пришли побеседовать не с вашим братом, а с вами.
Миссис Бэнкс посмотрела на него с искренним удивлением.
— Но о чём? Я вряд ли могу сообщить вам какие-то полезные сведения.
— Ah, полезные, précisément! Чем больше я думаю об этом деле, madame Бэнкс, тем больше уверяюсь в том, что для его успешного разрешения сведения, которые принято считать полезными, совершенно не годятся. И напротив, то, что вам кажется бесполезным, может оказаться незаменимо.
— Вынуждена признаться, что не понимаю вас, мистер Пуаро.
Пуаро взглянул миссис Бэнкс в глаза и ласково, словно говорил с ребёнком, начал:
— Madame Бэнкс, о чём вы всё время думаете, но не решаетесь сказать? Нечто, — или некто, — вызывает у вас столь глубокий страх, что вы бледнеете, едва вспоминаете об этом. Но вы молчите, во многом из-за брата.
Миссис Бэнкс протестующим жестом подняла руку, но Пуаро опередил её:
— Я далёк от того, чтобы предполагать, что вы боитесь monsieur Мэнсфилда. Quelle absurdité! Он — любящий и заботливый брат, ясно, что он искренне беспокоится о вас и готов на всё, чтобы вам помочь. И всё же, его присутствие накладывает на ваши уста печать. Отчего, madame Бэнкс?