Кажется, Дилан был прав. Я – токсикоманка. Но дело в том, что мне нравится запах только того, что как-то связано с ним: футболки, кофты и…
Кончиком носа касаюсь его виска.
Кожа. Это глупо и очевидно, что аромат кожи куда «ярче». Невольно зарываюсь пальцами в его волосы, сильнее прижимая нос к виску. У него мятный шампунь. Это вызывает на моем лице улыбку.
Если обыкновенный запах заставляет бабочек в животе порхать, то со мной явно не все в порядке.
Но в следующую секунду я пожалела, что вообще притронулась к нему. Дилан высунул руку из-под подушки, заставив отпрянуть, и резко схватил за плечо. В горле застряли вздохи, а глаза стали большими, когда парень приподнялся на локоть другой руки, хмуря брови:
- Я уже говорил тебе, что это странно? – его охрипший голос звучит тихо, но он бьет мне по вискам, вызывая вибрацию внизу живота.
Теряюсь, моргая, и как-то скованно киваю головой. Дилан щурится, изогнув брови:
- О-кей, - тянет, вновь опустив голову, только теперь подвинул мою подушку к себе, для удобства. Отпускает мое плечо, сжимая веки, и утыкается лицом в скомканное одеяло, которое спало с меня. Хлопаю глазами. Ожидала, что он будет ругаться или посмеется над этим. Но нет. Дилан вновь открывает глаза, уставившись на меня:
- В чем дело? – голос грубый и жесткий.
Черт.
На самом деле, у меня столько вопросов. Столько мыслей в голове.
Мне действительно страшно. Я боюсь того, что между нами происходит.
Но вряд ли смогу сказать ему об этом.
Кажется, я пробыла в своих мыслях достаточно долго, оставляя Дилана без ответа, поэтому парень приподнялся на локти. Смотрит на меня. Качаю головой, убирая локоны волос с плеч, и потираю шею ладонью:
- К-как спалось? – почему я шепчу?
Дилан дает ответ не сразу, внимательно изучая мое лицо, словно пытаясь найти или понять что-то.
- Нормально, - говорит так же тихо, и я улыбаюсь:
- Это х-хорошо, - опускаю голову на подушку. Так же поступает Дилан. Я сглатываю, когда понимаю, что наши лица довольно близко. Если шевельнусь, то задену его нос своим. Поэтому лежу, не двигаясь. Парень все так же хмуро смотрит на меня. От этого чувствую себя хуже. В хорошем смысле.
- Что? – не выдерживаю этой зрительной пытки, по-прежнему улыбаясь.
Дилан приподнимается на локти. Щурится, и, черт возьми, я знаю этот его фирменный взгляд.
- Что с тобой? – спрашивает с такой серьезностью, что язык завязывается в узел. Хмурюсь, поднимая голову:
- В смысле?
Удивленно изогнула бровь, когда Дилан наклонился к моему лицу, присматриваясь:
- Твои зрачки дергаются. Это нормально?
Отвожу взгляд, почесав щеку:
- Не знаю, я пока не проходила обследование, - помню, как Сандра отмечала, что мои зрачки поддергиваются.
- Обследование? – Дилан трет лицо ладонями. – Ты чем-то больна?
- Нет, - отвечаю резко и уверено, ведь это так.
- Ясно, - парень вновь кладет голову на подушку.
Видно, что нам обоим неудобно. И это мне не нравится. Мы просто не знаем, как себя вести, но и говорить обо всем не хочется. Боюсь, что это только ухудшит ситуацию. При этом Дилан не выделяется особой любовью к беседам. Он вообще не сильно говорлив.
Мой телефон вибрирует. Лениво сажусь на кровати, заставляя себя потянуться к тумбочке, которая находилась возле кровати. То есть, мне пришлось немного наклониться над Диланом, оперевшись на его плечо ладонью. И парень не оставил это без внимания. Я вернулась в нормальное сидячее положение. Дилан тоже присел, собрав ноги в позе йога, что выглядело забавно. Он трет лицо, хмуро смотря на то, как я подношу телефон к уху, отвечая:
- Да?
- Чарли? Это Сандра, - я сразу узнала её голос, поэтому улыбнулась.
- Утро доброе.
- Извини, если рано, просто не могу дозвониться до матери твоей.
Дилан внимательно смотрит на меня, вопросительно кивая. Я не могу уделять внимание сразу двоим, поэтому отвожу глаза, из-за чего Дилан приоткрывает губы, возмущенно щурясь.
- Мне ей передать что-то? – облизываю губы.
- Да, - женщина вздыхает. – Я уезжаю. Беру отпуск. Мой отец болен, придется ехать в свой родной город.
- О-у, - хмурюсь. – Ладно, то есть, мне сказать маме, что тебя не будет какое-то время? Как же она без тебя? – спрашиваю в шутку, ведь чуть что, моя мать сразу обращается к ней.
Поднимаю глаза на Дилана, и по коже пробегает холодок.
Он смотрит на мои губы.
Заметил, как я прошлась по ним языком? Или что? В чем причина этого его пристального взгляда, от которого хочется зарыться под одеяло?
- Думаю, она переживет… - Сандра начинает о чем-то верещать в трубку, но теперь все мое внимание подарено парню, взгляд которого встретился с моим. Я больше не могу обрабатывать ту информацию, что поступает от женщины, ибо Дилан приблизился к моему лицу. Его нос касается моего лба, а какой-то ровный взгляд по-прежнему опущен на глаза, которые отвела в сторону, пытаясь хоть что-то уяснить из того, что говорит Сандра.
Он что, издевается надо мной?
Мои щеки наверняка выдают мое состояние. Мне жарко, хоть его дыхание не такое горячее. Мычу в ответ, чтобы хоть как-то проявить себя в беседе с доктором. Дилан ухмыляется, видя, как мне неудобно, и немного наклоняет голову, чтобы коснуться моей щеки носом.
Я вообще заметила, что он часто это делает. Ему словно нравится тереться носом о кожу.
Или, ему нравится, как я пахну?
Пф, бред. Ему не нравится аромат вишни. Это факт.
- А что насчет обследования? – задаю вопрос, но под конец мой голос обрывается. Дилан хмурится, когда я хочу отодвинуться от него. Он накрывает мой затылок ладонью, возвращая лицо к себе. Касается губами моих губ, но я верчу головой.
Его забавляет мое поведение, но мне не весело. Я говорю по телефону, хотя теперь вообще не могу сообразить, что несет эта женщина, ведь в голову ударил никотин. Закусываю губу, отодвигаясь от Дилана к стене. Парень закатывает глаза, что-то недовольно ворча, и поднимается, слезая с кровати. Я теряюсь, боясь, что могла разозлить его, поэтому нервно кусаю губы.
Но, взглянув на будильник, Дилан поднял брови, сев в кресло. Кажется, он не привык вставать рано.
- Ладно, мне пора, - Сандра уже прощается? Черт, я прослушала про обследование. Думаю, мать в курсе, когда оно у меня, так что беспокоиться не о чем.
- Хорошей вам поездки, - киваю. – До свидания, - убираю телефон от уха.
- Она больная? Звонить в такую рань, блять, - что ж, вот и знакомое ворчание.
Я решаюсь проигнорировать, ибо не хочу портить себе настроение с самого утра. Слезаю с кровати, спотыкаясь на ровном месте.
- Когда ты научишься смотреть под ноги? – Дилан хмурится, повернув голову в мою сторону. Я выпрямляюсь, смотря на него с возмущением:
- Кто-то явно не в настроении, так что, оставлю тебя, - поднимаю ладони, мол сдаюсь.
- Куда ты? – он не меняет тон.
Беру кофту на молнии, натягивая на плечи:
- Нужно прибраться на кухне. Не думаю, что Зои сделала это. Мама будет в ярости, - цокаю языком. – И еще я не желаю терпеть твое плохое настроение, так что оставлю тебя одного, - бросаю, усмехаясь, и направляюсь к двери.
Ускоряюсь, ведь слышу, как Дилан поднимается с тяжелым выдохом:
- Только утро, а ты уже раздражаешь.
Что ж, кажется, между нами ничего не изменилось. Он все тот же ворчливый задира, а я… Я – глупый ребенок, который свято верит в перемены его характера.
Но он вряд ли изменит свое отношение ко мне.
Но он же целовал меня. Вчера, и буквально несколько минут назад пытался, тогда в чем дело?
Зачем целовать того, кто раздражает тебя?
Логика умри.
Выхожу в коридор, направляясь к лестнице.
Слышу его шаги за спиной. Тяжелые, ленивые.
- Куда ты так вдарила? Медленнее никак? – ворчит.
Ворчит, ворчит, ворчит. Господи, это его стиль жизни.
- Хочу убедиться, что мать не заметила беспорядок, - нарочно ускоряюсь. Правда, ноги болят. Обычно такое бывает после пробежки. Ноют суставы.