========== Вишня и шоколад ==========
Какое, все же, редкое имя — Елисей. Толя в своей жизни такое встречал впервые, поэтому, для удобства, стал называть новенького омегу в группе Лися.
С него-то все и началось.
Толя подозревал о своей бисексуальности, частенько засматриваясь на круглые попки одногруппников на физкультуре, или среди порнороликов все чаще выбирая раздел «Соло» или «Омега+омега».
Однако по-настоящему он почувствовал это странное чувство внизу живота, когда Лися зацепил его плечом в коридоре и поднял свои большие, наивные совершенно по-детски, светлые глаза.
— Простите, я случайно, — сразу порозовел тот.
— Ничего, я тоже не хотел тебя сбивать, — произнес Толя.
Маленький блондин с короткими волосами, торчащими всегда в творческом беспорядке, застенчиво улыбнулся, и Толя понял, что пропал.
На той же физкультуре он, случайным образом, увидел, что у скромника-омежки проколоты оба соска, что оставалось незамеченным, поскольку тот постоянно носил свободные футболки.
— Блядь, за что, — пробормотал Толя, зажмуриваясь и облизывая пересохшие губы.
— С тобой все нормально? — немедленно отреагировал Лися, касаясь его щеки прохладными пальцами.
— Голова закружилась, — отозвался Толя, вдыхая сладковатый аромат вишни.
Потом были еще другие, мимолетные касания, когда они сдружились и стали проводить свободное время вместе. Толя, терпеливо ошиваясь во френдзоне, выслушивал Лисины истерики и подставлял плечо для горячих слез, когда тот расставался с очередным альфой.
Конечно, было больно порой узнавать подробности их интимной жизни, но так хотя бы он имел доступ к этому хрупкому телу с шелковистой кожей. Мог гладить непослушные волосы, смотреть в заплаканные огромные глаза, вдыхать запах вишни и представлять, что это не закончится никогда.
Совместные ночевки тоже были. Сегодня, утешая Лисю после, пожалуй, самой серьезной истерики за последнее время, Толя услышал от него неожиданное:
— Это потому, что я урод! Я страшный, страшный! Кому понравится такая доска, как я!
— Ты очень красивый, — возмутился Толя. — Для меня — самый красивый. И не говори так, какая ты доска? Ты стройный и очень… милый.
Толя не заметил, как его рука стала поглаживать мокрые щеки, и всхлипы, постепенно становясь все тише, прекратились.
— Хоть кто-то меня любит таким, какой я есть, — вздохнул Лися.
— Очень любит.
Наверное, в его голосе промелькнуло что-то такое, что заставило Лисю поднять голову и посмотреть вопросительно. Толя подумал — или сейчас, или уже никогда, и коснулся его теплых, соленых от слез податливых губ. Запах вишни опутал его тугими нитями, вынуждая прижиматься теснее к стройному телу, и Толя удивился, когда нежные губы расслабились и принялись отвечать на поцелуй.
— И что мы делаем? — почти неслышно прошептал Лися, усаживаясь сверху на его коленях и позволяя трогать свою попку в коротких шортах.
— Я не знаю, — ответил Толя честно. — Но я могу уйти, если ты хочешь.
Лися не ответил, но поцеловал его уже сам.
Толя слишком долго ждал этого момента, почти не надеясь, чтобы сразу переходить к каким-то действиям. Он просто наслаждался сейчас прикосновениями к шелковистой тонкой коже и тихим вздохам, когда его руки сжимали бедра вишневого искушения. Но он все равно не выдержал, подавшись вперед и опуская Лисю на кровать. Шортики, насквозь мокрые, он снял одним движением.
Лися не отталкивал, но и не поощрял его действия, а потом вдруг улыбнулся так, что потек и сам Толя.
— Поцелуй меня еще, — попросил тот, и он не смог отказать, устраиваясь между разведенных ног и касаясь членом гладкой мошонки под собой.
Металлические шарики впивались ему в грудь, и Толя, прислушиваясь к жалобным стонам, оторвался от порозовевших губ и протолкнул пальцы в восхитительную тесноту. Пальцы задвигались, и смазка растеклась по его руке, щекоча запястье.
Глаза Лиси, большие, удивленные, были прямо перед ним, и Толя подумал: нужно было сделать это раньше. Как он вообще мог терпеть так долго?
Лися, подстроившись под ритм его пальцев, сжал в кулачках простынь и запрокинул голову, постанывая уже жалобно, умоляюще. Убрав руку и размазывая смазку по его груди, Толя целовал ее, вбирая в рот соски, перекатывая языком шарик металла, а затем снова возвращаясь к теплым губам.
Лися кончил первым, поглаживая его плечи, и Толя, наслаждаясь сладким запахом его волос, потерся о скользкий живот, брызгая на него и утыкаясь в мягкую макушку Лиси.
Наверное, оргазм — не самое приятное, что с ним сейчас произошло. Гораздо большее наслаждение он получил, лежа в постели, прижимаясь к обнаженному телу, изумительному пахнущему весной и солнцем, и смотря на дрожащие во сне ресницы.
Но утро наступило, и Толя, сев на кровати, взглянул на искусанные розовые губы и кнопку-носик. Уходить не хотелось, но и оставаться он не мог: разве его просили об этом вчера?
— Ты тоже меня бросишь? — вдруг хрипло проговорил Лися, хватая его за запястье.
Толя, замерев на миг, посмотрел на тонкие пальцы и проговорил:
— Ты только что подписал себе приговор. Теперь уж я точно никуда не денусь.
После сна губы у Лиси были еще более податливыми, а волосы пахли сильнее. Только вот к весенней вишне прилип стойкий аромат шоколада.