Дядя Пётр, как шофёр в автомашине, держал в руках руль. Откинув со лба светлую прядь волос, он спросил:
— Ну, чижик, как живёшь?
— Хорошо живу! — радостно отвечал Витя.
А взгляд его так и бегал вокруг. Рукоятки, которые иногда передвигал дядя Пётр, огромный тент над головой, что всех троих укрывает от солнца, и сам комбайн с мотором и резиновыми колёсами — всё интересовало Витю, обо всём хотелось расспросить, только Витя не знал, с чего начать.
Как работает комбайн
Впереди у комбайна, как и у жатки, крылья. Только устроены по-другому.
— Это мотовило, — поясняет дядя Пётр.
— А зачем оно?
— Мотовило подгребает стебли пшеницы к ножу.
— А нож такой, как и у жатки, да?
— Похож, только раза в три больше.
Дядя Пётр рассказал Вите, как работает комбайн.
— Нож срезает пшеницу. А вот это полотно на роликах, — показал дядя Пётр, — называется транспортёром. На него попали срезанные стебли и, видишь, едут в середину комбайна. А там барабаны вымолотят из колосков зерно, решёта провеют его, и всё! Конечно, рассказывать — это просто, а если заглянуть в машину — там всё устроено гораздо сложнее.
— А где же зерно?
— Да вот здесь, в бункере.
— Ого! Полный какой этот, как его…
— Бункер.
— Да, бункер. Сейчас через край посыплется.
— Не посыплется, — успокоил дядя Пётр. — Видишь, автомашина к нам идёт?
Автомашина тем временем свернула с дороги, проехала прямо по стерне и пристроилась сбоку комбайна. В кузове стоял загорелый парень в голубой майке с деревянной лопатой в руках.
— Открывай, — громко крикнул он и махнул рукой.
Девушка, сидевшая рядом с дядей Петром, нажала какой-то рычаг, и пшеница тяжёлым ручьём потекла из бункера в кузов автомашины, которая потихоньку ехала рядом с комбайном. Витя смотрел, как сыпалась пшеница, отливая золотом в солнечных лучах. А парень в автомашине лопатой разгребал её по кузову. Наконец он скомандовал:
— Стоп!
Девушка снова нажала на рычаг. Зерно перестало сыпаться. Машина поехала быстрее, обогнала комбайн и вскоре выехала на дорогу и скрылась из глаз.
Витя ведёт комбайн
Какой счастливый дядя Пётр! Ведёт такую замечательную машину! Вот бы Вите попробовать! Только, наверно, маленьким нельзя.
Витя покосился на девушку. Она, не поднимая головы, копалась в моторе, и тогда, приподнявшись на цыпочки к уху дяди Петра, Витя спросил шёпотом:
— А она кто?
— Комбайн гудит, не слышу.
— Эта тётя, кто она?
— Она? Ну, она мой помощник.
— Выходит, вы старший? — обрадовался Витя.
— Угадал, — смеясь, отвечал дядя Пётр. — Я комбайнер.
Тогда Витя осмелел и попросил, показывая на руль:
— Дядя Пётр, дайте мне!
— Ты ж не удержишь.
— Удержу. Папа, когда приезжал, говорил, что я сильный.
— Ну, если так, давай вдвоём управлять, — согласился дядя Пётр.
Витя нерешительно протянул руки к рулю. Правда можно или дядя Пётр пошутил?
— Ну, что же ты? — услышал он ободряющий дядин голос.
И тогда, раскрасневшись от радости, Витя положил руки на большое колесо штурвала.
Какой же он хороший — дядя Пётр!
Комбайн движется вперёд. Они приближаются к тому месту, где работают Витина мама и бабушка. Вот мама подняла голову и что-то сказала бабушке. Теперь уже и бабушка смотрит из-под ладони на Витю, и её соседки, и тоненькая Наташа. А Витя стоит рядом с дядей Петром и крепко держит штурвал комбайна.
Родина
Когда Витя проезжал на комбайне, Наташа всё ещё собирала колоски. Держа в руках колесо штурвала, Витя гордо поглядел на неё с высоты мостика. Это, мол, тебе не поросят кормить!
Наташа засмеялась и что-то крикнула Вите, но что, он из-за шума мотора так и не разобрал.
— Дядя Пётр, а зачем колоски собирают? — спросил он через некоторое время.
— Чтобы хлеб в поле не оставался — пропадёт. А ведь колхозники трудились: сеяли, выращивали.
— Да вон его сколько — хлеба! Разве мало колхозу?
— Э, чижик, хлеб наш не только для колхоза. Ты вот с мамой в городе живёшь. Там много людей, и всем нужен хлеб. А в городе хлеб не растёт. Там строят разные машины: автомобили, тракторы, сеялки. Да мало ли что. Вот и этот комбайн сделан рабочими на заводе. Колхозы дают городу хлеб, а город колхозам — машины. Понял, чижик?
— Понял.
— Велика наша Родина, много нам всего нужно, — задумчиво, будто сам себе, сказал дядя Пётр.