– Отдай мне её, бестолковая ты нежить! Ты её задушишь! Я люблю её, она – смысл моей жизни! Отдай мне её, я сделаю для неё всё, только верни мне её живой сейчас же!! Мирабель!!
Вишнёвая тень склонилась над ним, и предсказатель нырнул в призрачную плоть, нащупывая девичьи руки. Ещё немного, ещё…
Два клеймёных Мадригаля упали на развороченный газон, судорожно кашляя. Виновница переполоха оглянулась на горы, подёрнутые вуалью рассвета. Те, кто видел её со стороны, позже утверждали, что Вишнёвая тень ненадолго превратилась в подобие юной Мадригаль и закрыла руками лицо, словно плача, а затем, став бесформенной кляксой, ринулась в сторону разлома в скале.
Но Бруно было не до этого, ведь едва Вишнёвая тень исчезла, спасённая племянница обмякла в его руках.
– У неё обморок, просто обморок! – подбежав к дочери, быстро утешил брата Джульетта, – Отнеси её в комнату, с ней всё будет хорошо… Долорес? Камило, Долорес с тобой?
– Со мной, – Мариано держал на руках притихшую невесту. Она лишь вздрагивала, смотря в одну точку. Сам новоиспечённый Мадригаль получил пару глубоких ссадин, но держался с большим достоинством.
Поняв, что всё закончилось, гости начали выползать из своих укрытий.
– Мамита, – позвала Джульетта, убедившись, что Бруно поднялся с колен и надёжно перехватил Мирабель, – Мы идём домой. А горожане это по твоей части.
Глава семьи кратко кивнула, выходя навстречу жителям Энканто. Остановилась у арки. Взглянула на испачканные лилии. На людей. И заговорила.
Что бы ни было сказано Алмой Мадригаль в то ранее утро, очевидцы утверждали одно: голос её не дрожал.
========== Глава 45 ==========
Мирабель снилась раненая тайра, которая пыталась запрыгнуть на дерево, но вместо этого оставляла на стволе кровавые отпечатки передних лап. А затем в сон прорвался нежный напев колыбельной.
– Мам? – девушка с трудом разлепила глаза, увидев потолок, украшенный изображениями даров семьи Мадригаль. Родная комната.
– Милая, – над ней склонилась Джульетта, – Ох и заставила же ты нас поволноваться. Ты проспала почти двое суток. Как себя чувствуешь?
– Варёной, – девушка неловко приподнялась на локте, и тут события свадьбы Долорес пронеслись у неё перед глазами, словно испуганный табун лошадей. Предательство, разоблачение, Вишнёвая тень. Бруно.
– Где он?! Что вы с ним сделали?! – Мирабель судорожно вскочила, однако её ноги предательски подкосились. Однако упала она на знакомое плечо, и знакомые руки оторвали её от пола, возвращая на кровать:
– Не торопись, ты ещё слаба.
– Как ты вовремя, – восхитилась Джульетта, – Даже полотенце умудрился положить на полку. Благо, оно больше не понадобится.
– Бруно, – от облегчения на глаза девушки навернулись слёзы. Дядя в обычной одежде, в связанной ею пончо.
– Хвостик, тебе надо отдыхать, – он по-хозяйски подправил подушку, накрывая ноги Мирабель одеялом.
– Очнулась?! – в комнату сунулась голова Луизы, – Ребят, все сюда, Мими очнулась!
– Осторожнее, не так резво! – ужаснулась Джульетта, когда сёстры и кузены буквально накинулись на её младшую дочь с объятиями.
– Вы меня задушите! – со смехом уворачивалась от тучи рук Мирабель, – Всё в порядке, правда!
– Золотко! – отодвинув толпу младших родственников, Агустин загрёб голову дочери, прижимая к себе, – Это было очень, очень, очень опасно! Я знаю, что от тебя это не зависело, но… Боже, мы с мамой были в ужасе!
– Пап! – засмущалась девушка, – Вы меня как из мёртвых встречаете!.. Пап, только не плачь, ну папа!!
Бруно устало улыбался, глядя на эту встречу. Оглянулся к Джульетте:
– Я позову остальных.
Целительница кивнула. Утро после случая с Вишнёвой тенью они провели, сбивая девушке температуру. А потом, когда озноб спал и на Энканто опустился вечер, Бруно рассказал ей всё.
***
Джульетта не перебила его ни разу за всё время, только лишь хмурилась или поднимала брови, а когда рассказ был окончен, встала и молча ушла на кухню, вернувшись с двумя чашками кофе.
– Я знала, что вопреки мнению Алмы, ты не роковой соблазнитель, – наконец, изрекла сестра, – Но – Господь милосердный! – это… Ты мой брат и самый добрый, чуткий благородный человек из всех, что я знаю, и ты достоин счастья, но почему в тебя влюбилась именно моя дочь?
– Легче убить меня на месте, чем ответить на этот вопрос, – Бруно смотрел на изменчивый парок, поднимающийся от чашки кофе.
– Нет. Я не трону того, кто готов рискнуть жизнью ради моей малышки. И я слышала, что ты сказал Вишнёвой тени. Ты говорил искренне. И… я разрываюсь на части, Бруно! Чтобы принять это, я должна… – она с сопением втянула носом воздух, и зажмурилась, массируя костяшки пальцев, – Я должна либо перестать звать братом тебя, либо дочерью – её! Но это не изменит факта того, что…
Предсказатель ждал, пока она скажет «инцест», но это слово так и не прозвучало.
– Факта того, что вам придётся что-то решать.
Бруно снова поднял глаза на сестру:
– Нам с ней? И только?
Джульетта вздохнула, подправив кудряшки на лбу спящей дочери:
– Она выросла раньше, чем я успела это понять. Так что да. Вам с ней. Вы должны принять решение как взрослые, знакомые с последствиями люди.
– Ты говоришь совсем как мамита.
Старшая сестра помотала головой, и стало заметно, что она еле сдерживает слёзы:
– Может быть, но каменное лицо я сохранить не могу. Я люблю вас обоих, и не в состоянии ненавидеть тебя за то, что так случилось. И мне всё кажется, что с ваших глаз спадёт пелена, и всё будет как раньше, но… Я вижу, что это невозможно.
Больше эту тему они не поднимали, но и никто не стремился изгнать Бруно из комнаты Мирабель. Ночью они дежурили попеременно с Джульеттой, и предсказателю это даже нравилось. Было время подумать. Много над чем.
Крысы, прознавшие, где теперь обитает их лучший друг, прибегали к нему, взбираясь на колени и иногда обнюхивая Мирабель. Порой девушка бормотала его имя, что заставляло предсказателя вздрагивать и украдкой касаться её руки. Бруно первый заметил, что его любимая теперь практически не отбрасывает тени: видимо, кое-кто откусил достаточно, но не торопился возвращаться. Чутьё подсказывало Бруно, что Мирабель не сможет жить без своего дара – непослушного, своенравного, дикого и даже опасного.
Жить здесь, в Энканто, с чем-то, чего не понимают и не примут…
– Мои двери всегда открыты, – заявила Ребекка, заглянувшая на следующее утро. Бруно несколько удивило, что Алма не погнала вдову взашей, но судя по всему, семья всё ещё не могла оправиться от произошедшего, чтобы заниматься еще и нежеланными гостями.
– А что? Дело привычное. В доме есть гостевая комната, пока не определитесь, где жить. У меня остались отличные вилы с тех пор, как мы с Хосе отбивались от нападок всего Энканто, и я превосходно управляюсь с этим оружием. Год, два – и все привыкнут. Вечерами будем болтать о пустяках, и…
– Ребекка, – Бруно грустно улыбнулся, – Я от всего сердца благодарю тебя за это предложение, но я не могу его принять. Не потому, что меня пугают слухи и косые взгляды, а потому, – он кивнул на спящую Мирабель, – Потому что она не выдержит такого давления.
Сеньора Делано в очередной раз дёрнула головой, смахивая непослушную прядь, затем бережно пожала плечо собрата по несчастью:
– Я не могу настаивать, но мне бы хотелось, чтобы вы боролись. Ваша любовь стоит того.
***
Со времени катастрофы на свадьбе Долорес предсказатель пошёл к матери впервые. Он понятия не имел, что Алма рассказала горожанам, но сих пор Мадригали отсиживались в Касите.
– Мамита? – он постучал в дверь, – Мирабель очнулась.
– Прекрасно, сейчас приду, – вышла к нему абуэла, – Как она?
– Ещё слабовата, но Джу говорит, что скоро восстановится.
– А та тварь…
Бруно покачал головой. Вишнёвая тень не вернулась.
– Может, это и хорошо, – Алма покосилась на дверь Долорес. Отныне единственным средством связи новобрачной со внешним миром стали Мариано и Пеппа. Долорес не проронила ни слова с того момента, когда Вишнёвая тень прижала её к земле. На груди молодой женщины остался причудливый узор от кружев, сквозь которые просочилось подобие крови твари. На все попытки смыть отпечаток дочь Пеппы лишь отмахивалась.