— Сихарули́дзе, — ответила я.
В классе раздался смех.
Я удивлённо посмотрела на Тину. Она делала мне какие-то знаки, показывая на учителя.
— А ты видела когда-нибудь Сихарулидзе? — опять спросил учитель и засмеялся.
— Нет, — призналась я честно.
— А тебе интересно увидеть его? — Движением руки он утихомирил класс.
Я пожала плечами.
— А ты не читала никогда стихи Сихарулидзе?
Я задумалась и стала вспоминать.
— Учитель, она читает только Байрона и Гёте, — вскочил Джамлет.
— Ну, ставить меня рядом с Байроном и Гёте, конечно, нельзя, но… знаете… — неловко улыбнулся учитель, — есть люди, которые читают и Байрона, и Гёте… и Сихарулидзе…
— Нет, учитель… Джамлет шутит, — сказала я быстро и засмеялась, успев уже обо всём догадаться.
— Садись, моя дорогая, садись…
Теперь у доски стоял худой, чуть сутулый Джамлет и отвечал урок на прекрасном грузинском языке. У Джамлета были орлиный нос и чёрные умные глаза, он всегда смотрел куда-то вдаль, слова лишнего не говорил. Написал на доске несколько примеров, а потом вытер доску.
— Теперь можете сесть, Байрон, и вот вам ваша пятёрка, — сказал учитель, возвращая ему тетрадь в голубой обложке.
Открылась дверь. В класс вошёл рассерженный завуч.
Класс с шумом поднялся.
— Кто ходил по потолку? — свирепым голосом спросил он, и все посмотрели наверх. Только сейчас мы заметили, что на потолке были действительно видны отпечатки калош.
— Ну, отвечайте, классики, кто ходил по потолку? — Он почему-то повернулся ко мне.
Я посмотрела на учителя грузинского языка. Наверное, у меня было такое удивлённое лицо, что это ещё больше рассердило завуча.
— Отвечай ты, девчонка!
— Во-первых, у меня есть имя и фамилия. А потом, как человек может ходить по потолку? — сказала я и рассмеялась. — Может, это муха надела калоши и…
Класс расхохотался.
— Вы только посмотрите на эту дерзкую девчонку, она ещё и острит!.. Кто ты такая, чтоб поднимать взрослого, всеми уважаемого человека на смех?
— Как кто? — ответила я завучу. — Я — человек!
От гнева у меня так забилось сердце, что я думала, оно выскочит из груди. Я быстро села и, не рассчитав, сильно хлопнула створкой.
— Посмотрите, как она безобразно ведёт себя! — закричал завуч.
В классе раздался стук парт.
— Встань! — приказал он мне, но я продолжала сидеть, упрямо сжав губы.
— А у этой волосы накручены, как у барана! — напустился он теперь на Тину.
— Что произошло, уважаемый? — Удивлённый и побледневший учитель грузинского языка вплотную подошёл к завучу.
Тот не ответил и выскочил из класса, хлопнув дверью, а наш учитель долго сидел молча, опустив голову в ладони. Мы смотрели на него затаив дыхание.
Тина плакала.
— Не плачь, девочка! Всё это одна глупость, — вдруг, так по-домашнему и так мягко, как он умел, сказал Илья Сихарулидзе. — А волосы завивать не надо, они у тебя и без завивки красивые.
— При чём тут волосы, учитель? Очень даже хорошо они уложены, — пробормотал Ванико.
— Это модно, учитель, — сказал Гиви.
— А ты молчи, макаронина! — засмеялся учитель. — Ты только о моде и думаешь, а ещё мужчина… Кстати, это не твои ли длинные ноги в калошах оставили следы на потолке? — Учитель с подозрением посмотрел на Гиви, тот помрачнел и, побледнев (как, мол, могли на него подумать!), отвернулся в сторону.
Класс зашумел.
Учитель обвёл всех нас испытующим взглядом и сказал, повышая голос:
— Значит, кто-то жонглировал в классе калошами?.. Думаю, что этим удобнее заниматься в цирке… Одним словом, тому, кто это сделал, я советую прийти вечером в класс, когда в школе никого не будет, и уничтожить свои следы…
В это время дядя Арчил дал звонок.
Дядя Арчил всегда был одет в поношенный, но очень чистый коричневый вельветовый халат. Был он низеньким, с красными щеками и блестящими чёрными глазами. Он всегда всем улыбался и всех любил.
— Позвони чуть раньше, пожалуйста, дядя Арчил!
Если кто-нибудь просил его об этом, он смеялся, к губам прикладывал палец и отвечал таинственно и сердито:
— Ты иди на урок, дорогой, и учись, а дядю Арчила не учи…
И всё же мы были уверены, что дядя Арчил звонил всегда раньше времени…