Через час Сережа, подойдя к пабу, уставился на раскинувшуюся перед ним картину. На сером, полуоткрытом, в ржавое пятно окрасом трансформаторном блоке, что до этого момента мирно покоился, торча своим железным началом из дома, стоял Андрей. Он, держа сигарету в зубах, прикрыв один глаз, чтоб не попадал в него дым, голыми руками отодвигал непонятные даже местным электрикам, шедшие вдоль карнизов провода в стороны, пытаясь распутать в них же, такое ощущение, что специально, замотанный Российский триколор. Под всем этим действом стоял человек и, с пьяной, но искренне переживающей озабоченностью во всем лице и также сигаретой в зубах, наблюдал за Андреем, иногда придерживая его за пятку, будто это могло как-то помочь. На матушке– земле стоял сам бармен паба. Сергей подошел к трансформатору и поздоровался с товарищем, на что получил короткое «здорово» и падающую прямо на него изо рта Андрея сигарету. Знаменосец почтил память павшей пронзительным матком и продолжил, крехтя, доставать флаг. Сергей смекнул, что Андрей захвачен процессом, а зная его, пусть это хоть чем-нибудь да закончится. Он решил уточнить у шатающегося и держащегося за ахилл Андрея бармена, с какой целью им понадобился флаг. Бармен отпустил ногу стоящего на трансформаторе и, выплюнув сигарету, пояснил, что десять минут назад товарищ Сергея завелся из-за того, что, с его слов, в любимом пабе нет флага Российской Федерации. После чего, допив из своего стакана, указал на место, откуда он собирается снять флаг и пообещал его в скором времени принести. Надо отдать должное порядочности патриота, он предварительно расплатился, памятуя, что ему придется иметь дело с намокшим после дождя трансформатором, а в этом споре он может оказаться не фаворитом. Сам же бармен заволновался, что Андрей отсутствует продолжительное время, и пошел на улицу его проведать, и вот, они теперь могут наблюдать, как их общий товарищ сдерживает свое слово. Но правильнее было бы это назвать пьяной выходкой, за которую, по-хорошему, нужно бить в лицо, и не раз. Громкое «Да есть же!» прервало беседу двух молодых людей в ногах Андрея. Стоящий на трансформаторе сиял улыбкой и размахивал флагом, громко броня и предлагая в манере фанатской кричалки сотрудникам правоохранительных органов, проезжавшим в этот момент по противоположной стороне улицы, у него «отсосать».
Вечер приобрел новые краски с купленной Сергеем бутылкой абсента. Гость Андрея пытался разогреть ужин холостяка, который больше напоминал варево из тефтелей, гречневой каши и томатного соуса. Сам хозяин квартиры, сидя в метре от шеф-повара вечера, разливал то отложенный на «хмурый день» «Grants», то зеленый абсент, параллельно рассказывая Сергею о своей утренней трагедии. Закончив, он подошел к плите.
– Знаешь, Сережа, что я скажу? Я не хочу, чтобы мои слова прозвучали громко, ведь может показаться, что я пьян, но, на самом деле, самое поганое, что моей головой можно сейчас тайны мира познавать. Лучше бы это было сказано по пьяной дыне. Я много рассуждал о женщинах, какими они должны быть, а какими нет, каких можно трахнуть, а каких нужно, каким должен быть мужчина, а какого следовало бы стерилизовать, чтобы не плодился, но все это были слова. И вот я нашел, обрел, и во мне что-то щелкнуло. Я так не хотел Ее терять, но, похоже, Бог меня наказывает за былые «подвиги». Поманил, дал подержать и отнял, как стакан у еще не бухого, но уже пьяного. Так вот… Если ты меня спросишь, я отвечу, что да, я…
– Стой– стой– стой! Главное сейчас, не сказать хуйни! – Сергей очень резко и громко оборвал Андрея, заставив последнего аж опешить. Это прозвучало очень нехарактерно для Сережи, но со стороны могло показаться, что он из последних сил попробовал от чего-то защитить своего товарища.