Во мне вспыхнула паника.
— Соедините его со мной.
Я быстро кивнула Бейнсу, прошептав беззвучно: «Это он». Тот схватил свой сотовый и отдал приказ отследить звонок.
— Что случилось с моей матерью?
— Просто шутка, Джек, — раздался голос. — Только для того, чтобы они соединили меня с тобой. Но я все-таки оставил тебе подарок, там, в проходе, за вашим зданием. Закуска для пикника. Приятного аппетита! До скорой встречи!
В трубке послышались короткие гудки.
— Он отключился, — сказала я.
— Платный таксофон на Мичиган-стрит, — сказал Бейнс. Времена, когда отследить звонок было долгим делом, отошли в прошлое. Ныне номер, с которого звонят, устанавливается практически мгновенно.
Я слово в слово передала разговор, а Бенедикт его записал. Через минуту зазвонил мобильник шефа.
— Они его упустили, — сообщил он нам. — Час пик, растворился в толпе.
— Пойдемте проверим переулок, — сказал Бенедикт.
Здание, где располагался районный полицейский участок, находилось на углу двух улиц, а с третьей стороны находилась автостоянка. Проход, о котором шла речь, не был переулком в полном смысле слова: просто кусок территории, окруженный чужими владениями, на котором стояли большие контейнеры для мусора. Мы осторожно приблизились, тщательно обшаривая все глазами. Поскольку оба мы превосходили Харба в звании, то именно ему выпала честь копаться в мусоре.
— Похоже на… — проговорил он, сдвинув в сторону несколько мешков. — Здоровенный.
Бейнс велел продолжать. Харб, обмотав руку носовым платком, приподнял крышку мини-холодильника.
— Боже милостивый!
Это было скверно. По-настоящему скверно. Это уже превзошло стадию убийства и походило на мясницкий промысел.
— Нужно отгородить это место и вызвать сюда опергруппу, — покачал головой Бейнс.
Третье тело, найденное прямо на задворках вверенного ему участка, не поспособствует его продвижению по служебной лестнице.
Я покинула место преступления и позвонила маме, просто для того, чтобы удостовериться, что она жива и здорова. Потом опустилась на ступеньки перед зданием участка — как была, без пальто, словно налагая на себя епитимью в виде холода.
Я дала умереть еще одному человеку.
Подтянулась опергруппа, репортеры и толпа зевак.
Я сидела и думала о своей работе, и о своей матери, и о своей бессоннице, и о своем сегодняшнем свидании, и о Доне.
Я думала о Бенедикте, и о Финеасе Траутте, и о Гарри Макглейде, и о своем прошлом, о своем бывшем муже, и о собаке, которая была у меня в детстве, которую пришлось усыпить, потому что она сломала ногу, гоняясь за кроликом.
Я думала о звездах в небе. Я уже годами не видела звезд. Смог в Чикаго был таким густым, что полностью их скрывал. По мне — их вообще там больше не было.
Я задавалась вопросом, в чем причина. Почему все несчастны? Каждый день приносит какое-нибудь новое несчастье, новую проблему, какую-нибудь новую боль. И если тебе удастся уберечься от рака, СПИДа, наркотиков, дорожных аварий, недоброжелательства судьбы — все равно остается шанс, что какой-нибудь псих похитит тебя или твоего ребенка и замучит до смерти, просто так, без всякой причины.
Я попыталась вспомнить, когда в последний раз смеялась до коликов. Я попыталась вспомнить день, когда ложилась спать счастливой.
У меня ничего не получилось.
От толпы отделились два специальных агента, Дейли и Кореи, в одинаковых длинных непромокаемых плащах с поясом, и быстрым шагом направились ко мне. Они двигались совершенно синхронно: левая нога, правая нога — как в рекламе «Ригли Даблминт». Я не удержала разочарования, когда они остановились передо мной, в моем раздавленном состоянии.
— Мы надеемся, с вашей стороны никаких обид? — произнес Дейли.
Я тупо посмотрела на него, не понимая, о чем он.
— По поводу вашего отстранения отдела. Мы понимаем, каково это, и сделаем все, что в наших силах, чтобы вы остались в профессии.
Ну и как вам это нравится? Оливковая ветвь.
— В порядке компенсации мы могли бы позаимствовать некоторое количество ваших людей.
Пусть левая рука не ведает, что делает правая.
— Для чего?
— Мы убеждены, что отыскали ту лошадь. Мы бы хотели установить за ней круглосуточное наблюдение.
Оба ожидали моего ответа. Прошло несколько секунд, прежде чем я его дала.
— Вы спятили?
— Что, простите?
— У меня только что погибла еще одна девушка, а вы хотите отвлечь моих людей от дела, чтобы они выслеживали вашу лошадь? Да вы потеряли ваши последние чертовы мозги.
— Лейтенант, я надеюсь, вы отдаете себе…
— Я отдаю себе отчет, что вы отнимаете у меня время. Я ломаного гроша не дам за то, что там говорит ваша «Викки», или ваш босс, или призрак самого Дж. Эдгара Гувера. Уйдите с глаз моих, а не то я арестую вас и посажу в общую камеру, к бандитам и хулиганам.
Они посмотрели друг на друга, потом снова на меня.
— Пожалуй, это к лучшему, что вас отстранили отдела, — сказал тот, что слева.
Я вскочила, в груди моей клокотал двадцать лет сдерживаемый гнев.
— Пошли отсюда к чертовой матери!
Должно быть, это была ошеломляющая перемена, потому что оба испуганно вздрогнули. А потом убрались от меня. Я снова опустилась на ступеньку и еще некоторое время погружалась в темные воды жалости к себе. В конце концов передо мной возник Бенедикт, который протягивал мне пальто.
— Чего хотели от тебя Абботт и Костелло?
— Они хотят позаимствовать у нас людей, чтобы держать под наблюдением лошадь.
— Какую ложь?
— Не ложь. Лошадь. Такую, знаешь, с четырьмя ногами и Джоном Уэйном в придачу.
— Они считают, это лошадь сделала?
— Их компьютер так считает. Помнишь тот след, ведущий к франко-канадцу?
Кажется, ему понадобилось некоторое время, чтоб осмыслить.
— Ты велела им идти куда подальше?
Я кивнула и надела пальто. Потом мы вернулись обратно, в гущу событий.
Там мы с Харбом, а также толпа зевак, телевизионщики и весь мир наблюдали, как из термоса извлекают его содержимое.
Это была сцена из фильма ужасов, но печаль во мне перевешивала ужас.
Потом я встала возле ограждения, чтобы поддерживать порядок, пока Харб, уже будучи за главного, занимался местом преступления.
Глава 30
Именно Харб уговорил меня не отменять мое свидание.
— Единственное, что мы сейчас можем сделать, — это ждать прибытия отчетов. Давай, иди на свой ленч.
— Есть тысяча вещей, которые нужно сделать.
— И тысяча людей для них. Это твоя работа, Джек, а не твоя жизнь. Иди пообедай. Все останется на месте, никуда не убежит.
— Моя одежда в химчистке.
— Ты отлично выглядишь. Иди. Это приказ. Не забыла, что Бейнс назначил меня старшим?
Движение на улицах было комфортным. Я приехала к ресторану за десять минут до назначенного времени и припарковала машину возле гидранта. Заведение кормило неплохим обедом за приемлемую цену, и когда я вошла, вестибюль гудел как улей. Ресторан «У Джимми Вонга» являлся в своем роде одной из чикагских достопримечательностей, очень знаменитой в свое время. Декор интерьера относился к стилю 50-х в чистом виде, отголосок эпохи «Рэт Пэк».[27] Там даже была неизменная стена славы. Я уставилась на подписанную фотографию Клингера из комедийного телефильма «Военно-полевой госпиталь», а потом взглянула в зеркало поправить прическу. Взбив ее наскоро пальцами, направилась к столику дежурного администратора.
Сидевший там китаец в красном галстуке-бабочке сообщил, что мой партнер еще не прибыл. Он предложил мне пройти в бар и подождать. Я заказала диетическую колу, с каждой минутой чувствуя себя все более неуютно. Вот уж чего я не рассчитывала делать — так это сидеть, предоставленная сама себе, и предаваться рефлексии.
В зеркале за барной стойкой я увидела, как он входит. На нем был хорошо сшитый костюм, в тонкую синюю полоску, с голубой рубашкой. Он заметил меня и улыбнулся. Улыбка была приятная и казалась искренней. У него была хорошая походка, уверенная, с легкой упругостью, и ступни он ставил параллельно, а не враскорячку, как утка. Мне никогда не нравились те, кто двигался на утиный манер.
27
Название группы американских артистов, наиболее популярных с сер. 1950-х по сер. 1960-х гг. В состав входили Фрэнк Синатра, Дин Мартин, Сэмми Дэвис и др.