И тут я вспомнила, что совсем недавно видела Чкадуа, беседующего с Сергеем и дядей Колей. Я задала интересовавший меня вопрос.
— О, Вахтанг Георгиевич! Вай, какой мужчина! — рассмеялся Сергей.
— Вахташа — мой друг и названый отец, — заявила я. Как я уже говорила, мне совсем не хотелось, чтобы с ним что-то случилось и он пострадал от одной или другой стороны.
— Пошли, что-то покажу, — позвал Сергей, пока Дубовицкий с дядей Колей готовились к встрече Никитина и компании.
Я не знала, за кого болеть. Я многое отдала бы за то, чтобы эта встреча закончилась мирно, но на подобный исход рассчитывать не приходилось.
Мы с Сергеем поднялись на второй этаж. Милый тихо распахнул одну из дверей, приложил палец к губам и кивком головы показал, что следует заглянуть внутрь.
Вахтанг Георгиевич спал, разметавшись посреди широченной кровати, по обеим сторонам его посапывали две грации.
Я с большим трудом сдержала смех и почувствовала огромное облегчение.
Хоть Вахташа здесь. И не участвует в штурме острова. Но тогда… Всевозможные мысли проносились у меня в голове. Мне стало понятно, откуда Сергей, Дубовицкий и дядя Коля знают про арсенал Никитина и Шулманиса. Вахтанг их продал? Но как же так?! Они же ему помогли! А он платит им чёрной неблагодарностью. Или его с самого начала внедрили во вражеский лагерь? Он — человек Дубовицкого и работал только на него? Но кто тогда стрелял в Чкадуа на территории металлопрокатного завода?
Я не успела найти ответов на свои вопросы, потому что Сергей взял меня за руку и повёл назад. Мы не стали спускаться вниз. Остановившись у двери напротив лестничной площадки, Сергей толкнул дверь — и мы оказались в спальне, похожей на ту, где мирно спал Вахташа.
Мы пропустили и атаку, и отпор, полученный нападавшими. Честно признаюсь, что в те минуты мне было все равно, кто победит, а кто проиграет.
Время остановилось для нас обоих. Нефть, «сюрпризы», киллеры остались где-то далеко. Вахтанг Георгиевич тоже ничего не слышал, но это было ему свойственно.
Я помнила Латвию, где он так же проспал все на свете.
Лёжа в объятиях Сергея, я все-таки решила уяснить ситуацию с Вахташей — чтобы поставить все точки над «i».
— Взяли его в дело, — сообщил Бондарь. — Но влез случайно. Ох, мужик пронырливый!
— Купец, — заметила я.
— Проходимец, — высказал своё мнение Сергей. — Хоть и мой будущий названый тесть.
Это следует понимать как предложение руки и сердца? Я пока не стала уточнять вопросы личной жизни — было не до них.
— Но куда же он все-таки влез?
— Да этот кретин Волошин отправил две цистерны не туда, куда следовало.
Ну мы Чкадуа вначале приструнить пытались, а потом… Требовалась замена Волошину: за их проколы, во-первых; сюда его нельзя было приглашать, если я тебя решил перевезти, во-вторых, а потом выяснилось, что он ещё и крысятничать любит. Такое не прощается… В общем, решили взять Вахташу в дело, тем более, паспорт у него греческий имеется, бизнес с цистернами налажен… Поедет в Питер, будет водочкой своей торговать, ну и на нас подрабатывать.
Молодец Вахтанг Георгиевич. Я была за него искренне рада. Ну хитрец…
Купец, хитрец и проходимец. Но я его все равно люблю. В общем-то, каждый преследует свои личные корыстные интересы…
Я поняла, что атака закончилась. Больше никакой шум не нарушал тишину ночи. Победили островитяне? Господи, как там дядя Саша? Как Марис? Я чувствовала себя виноватой. Тем временем следовало все-таки разобраться с ситуацией.
— Но кто заказал Водолея? Волошин? — спросила я у милого.
— Да, — кивнул Сергей. — Но он был исполнен по другим причинам. Все равно был бы исполнен — и без Волошина.
Я уже открыла рот, чтобы уточнить, по каким и зачем Олегу Николаевичу было заказывать авторитета, но Сергей перебил меня:
— Хватит вопросов, девочка. Ты и так знаешь слишком многое.
Я была не очень глупой девочкой и понимала, что на рынке нефти места всем не хватает и ряд проблем, возникающих в связи с торговлей этим продуктом, можно решить лишь кардинальным способом. Здесь нет и не может быть места деликатности. А я сделала свой выбор. Или ещё не сделала? Меня просто заманили в золотую клетку. Только вот хочу ли я из неё вырваться? И куда я тогда пойду?
Когда мы спустились вниз, Дубовицкий, дядя Коля и человек пять крепких парней распивали в гостиной коньяк. Дело близилось к утру. Пора было бы лечь и поспать, но спать не хотелось. Меня мучили сомнения. И я очень беспокоилась за тех людей, с которыми провела последний месяц.