Воскурили алоэ, мускус и амбру, и дым от благовоний, подымаясь, подобно облаку, был цвета волос тех красавиц.
Их добродетели, казна и сокровища были превыше гор, печаль же — легче мякины. Из всех стран пришли женщины взирать на них и любоваться ими. Поистине, они были прекраснее юной невесты. Много крови было пролито, чтобы добиться их расположения. Среди них были: Шахро Махдухт из Адрабадагана, Абануш Махпайкар из Гургана, Наслакит из Дехистана, Динаргес и Зарнигес с Нагорья; Ширин [3] и Гургес из Аспаани — обе прекрасные, как солнце; Абаноз и Абаноед — две красавицы, дочери книголюбов; Джулаб [4] и Иасаман — дочери вазиров; Шакарлаб и Абанош из Ирака; Монази, Адрагуни и Гулгуной из Шираза; Шайнам и Сайбла — жены шаха Моабада. Были там: китаянки, турчанки, барбарянки [5], гречанки — дочери знатных. Среди этих цариц была и Хатун-Хваразми [6]. Одна была прекраснее другой. Никто не мог воздать им достойную хвалу, лицом и станом они были совершенны и безупречны. Все они восседали перед шахом Моабадом.
Шах Моабад любил женщин, любовался ими, радовался им и одаривал их. По его желанию мутрибы пели и играли на музыкальных инструментах, воины состязались на ристалище и метали копья, а прелестные девицы танцевали, взявшись за руки.
В продолжение недели он предавался великому веселью. Были розданы драгоценные каменья, жемчуга и сокровища, привезенные по повелению шаха. Он одарил великих и малых, и никто не был обойден. По этому поводу прекрасноликая Шахро, улыбаясь, сказала каламбур шаху Моабаду, на который он ей ответил:
— О роза, озаренная улыбкой! Не ведай никогда печали. Если ты теперь, в дни полной зрелости, похищаешь сердца, то какой же ты была в юности? Если ты такова теперь, отцветающая роза, то как могли не терять рассудок те, кто любовался тобою прежде?!
Ты омрачила мое сердце и ввергла в безнадежность; так по крайней мере породнись со мной, выдай за меня твою дочь, ибо плод подобен семени, и дочь будет на тебя похожа. Моя судьба будет завидной, если солнце, тебе подобное, заблестит в моих чертогах. И, обретя земное солнце, я не захочу солнца небесного!
Прекрасная Шахро ответила Моабаду:
— О царь царей! Лучшего нельзя пожелать, чем иметь тебя зятем, если бы по милости божьей у меня была дочь. Но, клянусь твоим солнцем, у меня нет дочери, а если она будет мне дарована, непременно сообщу тебе.
Тогда шах Моабад заставил ее поклясться:
— Поклянись мне, что если у тебя родится дочь, то не выдашь ее замуж ни за кого, кроме меня!
Жена Карана и мать Виро дала ему торжественный обет, скрепив его клятвой:
— Если мне будет дарована дочь, то выдам ее за тебя, и будет она твоей женой.
Каран был мужем Шахро, но Шахро была родовитее Карана. Она вела свой род от Джимшеда, пятого царя после Адама.
Развели они мускус с розовой водой и написали клятвенное условие: «Если Шахро будет дарована дочь, она станет женой Моабада».
Слушай же, какое горе пережили они оба: он обручился с неродившейся, а мать сосватала еще не родившуюся дочь.
Хакимат [7] — промысел божий и наставление. Неисчислимы дела и предательства сего мгновенного мира; он так затянет узел, что не развязать его и тысяче мудрецов.
Шаха Моабада настолько обуяло любовное безумие, что он готов был жениться на неродившейся.
Наставление. Разум не открыл ему сокровенной тайны сердца, что от замужней женщины родится его горе.
3.
После того как оба скрепили клятвенное условие и подтвердили сватовство, — сей мгновенный мир начал по-своему запутывать узел, прибавляя невероятное к удивительному.
Прошло много лет с тех пор, как они заключили этот договор; все позабыли о нем, и никто не вспоминал об их делах.
Но вот дошел до шаха Моабада слух, что Шахро, на тридцатом году после свадьбы, забеременела драгоценной жемчужиной. Когда же прошло девять месяцев, то вышла из ее чрева сверкающая луна. Казалось, то была не материнская утроба, а восток, рождающий светлое солнце.
Такую дочь родила Шахро, что от ее рождения темная ночь стала ясной. Отпраздновали это событие и дали светилу имя Вис. Она была тотчас же отдана на воспитание знатной кормилице.