— А, чтоб тебя! — сплюнул Творн. — Джантифф, дай ей откусить всячины, а то из-за нее мы тут застрянем.
— Я тоже хочу есть, — обиделась Эрналия.
— Не надо делать трагедию, — холодно обронила Реильма, — с тобой поделятся.
Джантифф вынул четыре брикета всячины, положил их на пень:
— Все, что у меня есть. Делите сами.
Реильма и Эрналия взяли по брикету. Юзер и Творн разделили третий, Кедида и Суновера — четвертый.
Гаррас вернулся после купания.
— Ну что, так легче? — весело спросила его Реильма.
— В какой-то степени, хотя я предпочел бы штаны на размер больше. Все лучше, однако, чем эти вонючие тряпки, — Гаррас с преувеличенным отвращением поднял старую одежду двумя пальцами вытянутой руки. — С собой я их не понесу, придется оставить.
— Не выбрасывай, выстираешь — пригодятся, — посоветовал Творн. — У Джантиффа освободилось место в рюкзаке, брось туда.
— И то правда! — посветлел Гаррас и повернулся к Джантиффу. — Ты не возражаешь?
— Какие могут быть возражения? — мрачно отозвался Джантифф. Творн поднялся на ноги:
— Все готовы? Пошли!
Теперь фуражиры шагали по левой тропе — Творн по-прежнему во главе процессии. Через некоторое время он торжествующе поднял кулак и обернулся:
— Правильно идем — я узнал этот камень, в прошлый раз тоже сначала подумал, что это гриб. Чую — впереди жранина! Пошли!
— Ну сколько еще идти? — хныкала Реильма. — Честное слово, ноги болят!
— Терпение, терпение! Еще немного — осталось холм перевалить, видите? Всего несколько километров. Никто, кроме меня, про это место не знает, так что держите язык за зубами, договорились?
— Как хочешь. Была бы жранина.
— Пошли тогда, пошли. Не волочите ноги.
Заметно приободрившийся отряд маршировал вверх по склону. Они даже принялись петь задорные частушки, полные неприличных намеков на обжорство, легендарные фуражи и блюдолизов.
Лес мало-помалу редел, и на гребне холма перед ними открылся обширный, далекий вид на юг — темные леса, зеленоватая полоска реки и трагическое небо: свинцово-фиолетовое над горизонтом, слепяще-белое и отливающее пурпуром в зените, усеянное стайками белых, светло-серых, темных облаков. Джантифф остановился, пораженный. Рука его потянулась за спину, чтобы достать блокнот из рюкзака, но наткнулась на сырую грязную одежду Гарраса и с сожалением опустилась.
Отважные фуражиры спешили — Джантиффу пришлось их догонять. У подножия холма тропу снова обступил густой лес.
Творн приказал спутникам остановиться:
— Отсюда — тихо, осторожно! Чтобы не было никаких неприятностей.
Вглядываясь вперед, Суновера заметила:
— Ничего не вижу. Ты, наверное, опять напутал?
— Ничего не напутал! Мы на дальнем краю долины Паматры, здесь самые сочные клубни-лимонки. А речная плоскорыбица, жареная на костре? Пальчики оближешь! Правда, плоскорыбица водится южнее, но ближайшие фермы в двух шагах, так что будьте осторожны... Джантифф, что ты в землю уставился?
— Ничего. Лишайник на старом бревне — смотри, как оранжевые тона горят на черно-буром фоне!
— Очень замечательно, но у нас нет времени на поэтические восторги. Все вперед — потихоньку, внимательно!
Фуражиры продолжали путь в молчании. Через полчаса Реильма снова принялась ныть, но Творн, яростно жестикулируя, заставил ее закрыть рот. В ту же минуту он поднял руку и громко прошептал:
— Стоп! Вот она, ферма — смотрите, но только так, чтобы нас не заметили.
— Держите ухо востро! — предупредил Юзер. — Здесь могут быть сигнальные провода, ямы-западни, электрические разрядники, всякая мерзость.
Слева, за частоколом древесных стволов, Джантифф заметил ферму, не слишком отличавшуюся от той, где их постигло первое фиаско.
Собравшись вокруг Творна, Гарраса и Юзера, фуражиры посовещались, указывая то в одну, то в другую сторону. Потом они вооружились палками покрепче — на тот случай, если снова придется иметь дело с дельпами.
Творн инструктировал товарищей:
— Тихонько проберемся вдоль ограды — по-моему, не должно быть никаких ловушек. Потом — бегом к птичнику, он за избой. Пригнитесь, не показывайтесь! Удачи и вкусной жранины!
Сложившись пополам, Творн засеменил вперед, деловито переваливаясь на полусогнутых ногах. Другие потянулись за ним. Как и раньше, самым смелым оказался Гаррас. Забравшись в огород, он принялся выдергивать корнеплоды, поспешно рассовывая их то в рот, то по карманам. Уобл, Вищ и Суновера облепили решетку с квашницей, но сезон прошел — им досталась опустевшая шелуха. Творн крался под окнами избы к птичнику.