— Они ушли, — сообщил Джантифф. — Не беспокойся, здесь тебя никто не тронет. Хочешь есть?
Девушка не ответила — даже не шелохнулась. «Она в состоянии шока», — подумал Джантифф. Он развел огонь в очаге и повернул стул вместе с ведьмой поближе к огню:
— Давай-ка теперь согрейся. Я сварю суп. А еще у нас будут перцебы с луком, жареные на растительном масле!
Девушка смотрела на пламя, как завороженная. Через некоторое время она медленно вытянула руки, повернув ладони к огню. Джантифф, готовивший ужин, краем глаза наблюдал за ней. Лицо ее, больше не искаженное ужасом, осунулось и поблекло. Сколько ей было лет? Насколько мог судить Джантифф, она была моложе его, но ребенком ее назвать нельзя было: небольшие груди уже приобрели округлость, а бедра, стройные и не слишком широкие, придавали фигуре несомненную женственность. Джантифф решил, что небольшой рост и некоторая хрупкость телосложения были свойственны ей от рождения. Он довольно долго возился, но в конце концов подал лучший ужин, возможный с учетом его ограниченных ресурсов.
Девушка не отказалась от угощения и ела без всякого смущения, хотя и немного. Время от времени Джантифф пытался завязать с ней разговор:
— Ну, вот и хорошо! Теперь ты чувствуешь себя получше?
Никакого ответа.
— Хочешь еще супа? А вот, смотри — отборный перцеб!
Снова молчание. Когда Джантифф попробовал предложить беглянке вторую порцию перцебов, она просто отодвинула миску.
По мнению Джантиффа, ее поведение напоминало повадки глухонемых. Тем не менее, что-то в ее внешности заставляло его сомневаться в ее неспособности говорить. Может быть, она не понимала ойкуменический язык и говорила только на местном наречии? Но эта гипотеза казалась еще более безосновательной: на поляне у хижины дорожных рабочих ведуны тоже будто воды в рот набрали.
— Меня зовут Джантифф Рэйвенсрок. А тебя? — Молчание.
— Ну ладно. Придется придумать тебе имя. Тебе понравится, если я буду звать тебя Киской? Наверное, нет. Пикабу-Тикабу? Тоже нет? Валерианкой? Придумал: Джиллиана![42] Тебе подошло бы называться Джиллианой. Хорошо, шутки в сторону. Наречем тебя Искрианой, потому что у тебя блестящие волосы и ногти отливают золотом. Отныне ты — Искриана.
Но «Искриана» не отзывалась на новое имя. Девушка-ведьма сидела и смотрела на пляшущие языки огня, наклонившись и сложив руки на коленях. Вскоре Джантифф заметил, что она плачет.
— Ну, ну! Не надо так огорчаться, слезы ничему не помогут. Конечно, тебе пришлось пережить много неприятностей…
Джантифф замялся и замолчал. Как он мог ее утешить? В лесном омуте, судя по всему, умерла страшной смертью ее мать. В самом деле, самообладанию девушки можно было только позавидовать! Джантифф опустился перед ней на колени и осторожно погладил ее по голове. Ведьма не обращала на него никакого внимания, и Джантифф оставил ее наедине с ее мыслями.
Огонь в очаге догорал. Джантифф вышел, чтобы собрать дров и осмотреться. Давно стемнело. Когда Джантифф вернулся с охапкой валежника, Искриана — так уж он решил ее величать — лежала лицом вниз на сырой земле. Джантифф постоял, посмотрел на нее, потом сложил дрова в угол, нагнулся и довольно-таки неуклюже перенес девушку на постель. Она продолжала лежать с закрытыми глазами — вялая, безразличная ко всему. Джантифф мрачно подложил в очаг три полена посырее и стащил с себя ботинки. Почесав в затылке, он с нарочитой деловитостью снял со ступней Искрианы плетеные сандалии, отметив при этом, что на пальцах ног ногти молодой ведьмы тоже отливали золотом. Маникюр и педикюр: странное тщеславие для лесной дикарки! Возможно, символ касты, общественного положения в племени? Или просто традиционное украшение? Джантифф лег на охапку листьев рядом с девушкой и натянул на нее и на себя старое рваное одеяло, тоже экспроприированное в сарае Фариска. Долго еще он лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к звукам ночи — пока ровное тихое дыхание девушки не убедило его в том, что она наконец заснула.
Глава 13
Лучи рассвета проникли в хижину через отверстие в стене, служившее Джантиффу отдушиной и окном. Он осторожно приподнялся на локтях. Искриана уже проснулась и лежала, глядя в плетеный из прутьев потолок.
— Доброе утро! — приветствовал ее Джантифф. — Сегодня ты будешь с мной разговаривать? Нет? Почемуто я так и думал… Что ж, жизнь идет своим чередом, пора собирать перцебы. Но прежде всего завтрак!
Джантифф раздул огонь, заварил чай и поджарил хлеб. Минут пять Искриана безучастно наблюдала за ним, после чего — внезапно, будто кто-то ее подтолкнул — села, надела сандалии и, бросив на Джантиффа непостижимый взгляд, блеснувший золотом, выпорхнула из хижины. Джантифф вздохнул, пожал плечами и сосредоточился на приготовлении пищи. Конечно же, теперь Искриана прежде всего нуждалась в обществе своей родни. Он мог предложить ей лишь временное убежище, не более того. В Сычовом лесу, среди своих, девушка сможет вернуться к привычному образу жизни. Тем не менее, Джантифф чувствовал укол сожаления — присутствие Искрианы, пусть даже молчаливое, придавало его хижине нечто, чего ему давно не хватало. Возможно, он просто устал вести существование изгоя и отшельника.
42
Джиллиана — персонаж народных сказаний Зака, говорливая девчонка, попавшая в плен к старментерам, но поспешно освобожденная ими без выкупа, так как даже закоренелые космические пираты не могли вынести ее бесконечной болтовни.