Тем не менее Юрка взял ящик под мышку и вошел в лифт, прикинув в уме, что 73-я квартира должна находиться на четвертом этаже.
Действительно, так оно и было.
Облупленная и много лет не крашенная дверь этой квартиры выглядела так, будто пережила минимум двадцать взломов. Видать, ее по жизни несколько раз открывали при помощи топора, лома и других подручных средств. Наверняка пару раз молотком или кувалдой замок вышибали. Любой нормальный вор, поглядев на такую дверь, печально вздохнул и удалился бы восвояси, потому что ясно: отсюда уже все, что можно, вынесли.
У Юрки эта дверь вызвала нечто вроде ностальгии. Примерно так же выглядел вход в его родное обиталище, куда он не заглядывал с июля прошлого года, с того самого рокового вечера, когда ушел на свидание с Дашей, будь она неладна. Поэтому, еще не нажав кнопку звонка, Таран уже догадывался, какая публика может проживать за подобной дверью. Скорее всего такие же алкоголики, хулиганы и тунеядцы, какими являлись Юркины родители. По пьянке они часто теряли ключи от квартиры, иногда не могли в нее попасть, потому что кто-то из них уже дрых в отключке, заперев дверь так, что снаружи ключом не откроешь. Ну а потом, поскольку домой очень хотелось, — замок ломали. И сам Юрка несколько раз, оказавшись по приходе из школы или с тренировки перед запертой дверью, прибегал к решительным мерам…
Шансов, что у здешних жителей еще не отключили телефон за неуплату, было маловато, зато шансов, что откроют дверь в половине первого ночи, — вполне достаточно. Поэтому Таран довольно уверенно нажал на кнопку звонка.
За дверью послышались шаркающие шаги ног, обутых в шлепанцы, и какой-то хрипловатый голосок, который мог принадлежать и юнцу-подростку, и крепко пьющей бабе, настороженно спросил:
— Кто там?
«ПОЧТАЛЬОН ПЕЧКИН»
Вообще-то Юрке — он все-таки еще не совсем из детского возраста вышел! — после этого жутко захотелось ответить фразой из мультика: «Это я, почтальон Печкин, принес посылку для вашего мальчика!» Даже несмотря на то, что посылка адресовалась не мальчику, а Елизавете Дмитриевне. Но все-таки Юрка понимал, что в нынешней социально-экономической ситуации народ подрастерял чувство юмора и в первом часу ночи таких шуток может не понять.
— Извините, — вежливо произнес Таран. — Матюшина Елизавета Дмитриевна здесь проживает?
Отозвались не сразу. Для начала по ту сторону двери щелкнул выключатель, и в «глазке» посреди двери появилось световое пятнышко. Потом это пятнышко вновь затемнилось: кто-то рассматривал Юрку.
— А где папа? — спросил тот же голос из-за двери, не удосужившись ответить на вопрос.
Тарана этот вопрос поставил в тупик. Он насчет папы был полностью без понятия.
— Мне Матюшина Елизавета Дмитриевна нужна, — еще раз произнес Юрка с максимально возможной вежливостью. — У меня для нее посылка.
— Это я Матюшина Елизавета, — сообщили из-за двери. — А за посылкой отец ходил. Почему она к вам попала?
— Я ее в подъезде нашел, — объяснил Таран. — Между дверями стояла.
— Понятно, — сказала Матюшина Елизавета и очень неожиданно для Тарана открыла дверь. — Заходите…
На Юрку пахнуло уже позабытым малость, хотя и на всю жизнь памятным, угарно-перегарным кислокапустным ароматом. Только здесь он был, пожалуй, еще более густой, чем в родном доме, потому что ко всем запахам здесь добавлялся еще и кошачий дух.
Елизавета Дмитриевна оказалась тощей, почти налысо стриженной девчонкой лет пятнадцати, в халатике до колен и в драных — и с носка, и с пятки — войлочных, неопределенного цвета шлепанцах. Вместе с ней к двери подошла худая рыжая кошка, с некоторой надеждой поглядев на гостя: может, чего пожрать принес?
— Вот, — сказал Таран, протягивая ящик. — Посылочка ваша. Видите, все печати целы, веревочка тоже. Ничего не трогал.
— Да я верю… — сипло сказала госпожа Матюшина. — Отнеси на кухню, а? Она тяжелая!
Юрка порадовался сразу двум вещам: во-первых, гражданка была вроде не бухая, просто голос охрип от простуды, а во-вторых, не стала его сразу же выгонять и даже на «ты» назвала. Он тоже решил, что эту лысую лучше Лизой звать, чем по отчеству, — больше подходит.
Кухня выглядела так, как будто в ней была драка, перестрелка и небольшой пожар в придачу. Кроме того, когда Лиза включила свет, по всей кухне послышался отчетливый шорох, прямо-таки топот от разбегающихся во все стороны тараканов. Рыжие маломерки-прусаки удирали быстро — точь-в-точь как безместные торгаши с рынка при очередном рейде ОМОНа. А вот черные тараканы, гвардейских статей — 3–4 сантиметра в длину, не считая усищ! — группировались в раковине с горой грязной посуды, где было, выражаясь словами Галича, «много чего выпить-закусить», и никуда не спешили. Прямо как солидная братва в ресторане.