На следующий день после завтрака Гарри и Сергей с курительными трубками в руках устроились в креслах на террасе, и Сергей поведал другу историю того, почему он пожелал покинуть Россию и принять предложение Гарри работать вместе.
— Прежде всего, мне бы хотелось извиниться за то, что не поверил тебе тогда, Гарри, — сказал Сергей Абрамян.
— Пустяки, главное, что сейчас ты здесь, мой дорогой друг, — ответил Гарри.
— И все-таки еще раз прошу прощения, — сказал Сергей. — Тогда я тебе не то чтобы поверил, скорее не думал, что все действительно так ужасно, как ты тогда совершенно верно предполагал. Да и я не мог оставить Россию, Гарри. Уверен, ты поступил бы так же, если бы был на моем месте.
— Забудь, Сергей, я действительно не в обиде на тебя, и я без сомнения поступил бы так же, как и ты, — сказал Смит.
— Спасибо, Гарри. А теперь о главном. Все эти годы я работал как одержимый. В течение одиннадцати лет, которые прошли с момента нашей последней встречи, у меня не было ни одного свободного дня. Спустя три-четыре месяца после твоего отъезда я начал работу над проектом термоядерного синтеза для гигантской установки, которая, согласно первоначальному плану, должна была стать альтернативой атомным электростанциям.
— Начинание вроде бы вполне мирное, впрочем, как и всегда, — заметил Гарри.
— Итак, это устройство представляет собой практически неиссякаемый источник энергии, — продолжил Сергей, меняя положение в кресле. — Как тебе, разумеется, известно, в реакции термоядерного синтеза из дейтерия и трития образуется гелий и быстрые нейтроны. Исходные продукты нагревают в тороидальной плазменной камере до ста миллионов градусов по Цельсию при помощи мощного газового разряда. Образуемая при этом плазма содержит ионы гелия, энергия которых, при торможении, разогревает плазму изнутри. При достижении уровня этого внутреннего нагрева до одной пятой от общего ядерного энерговыделения компенсируются тепловые плазменные потери, при этом плазма стабилизируется, и термоядерное горение станет сколь угодно продолжительным и будет зависеть только от количества сырья.
— Это понятно, Сергей, — сказал Гарри, естественно, превосходно понимавший работу устройства, которое описывал Сергей.
Сделав глоток кофе и несколько глубоких затяжек, Сергей продолжил:
— Учитывая запредельно высокие температуры плазмы, естественной является защита камеры реактора, что достигается использованием так называемых полоидального и тороидального магнитных полей, создаваемых с помощью магнитных обмоток. Эти поля удерживают плазму в «подвешенном» состоянии.
— Это азы термоядерной физики, Сергей, — сказал Гарри, предвкушая продолжение рассказа. Потом положил ногу на ногу, откинулся на спинку кресла и, сунув трубку в рот, глубоко затянулся табачным дымом.
— Не торопись, Гарри, все по порядку, — улыбаясь, сказал Сергей. — Второй продукт термоядерного синтеза, как я уже говорил, это быстрые нейтроны, которые вылетают из плазмы и магнитной ловушки и в специальной камере преобразуются в тепло и пар.
Сергей отпил еще кофе.
— Что касается объема исходных компонентов, то они практически неиссякаемы. Дейтерий получается из обычной воды, в которой на каждые семь тысяч атомов водорода приходится один атом дейтерия. Тритий же получается из изотопа лития, лития-шесть, при облучении его нейтронами. Помимо трития, при этой реакции образуется гелий. Что касается запасов лития, то на Земле они огромны.
— Все верно, — кивнул Гарри.
— Какие же существуют сложности?
— Тритий нестабилен и радиоактивен, — ответил Гарри. — Нейтроны радиоактивны, помимо этого в реакции термоядерного синтеза они увлекают из плазмы огромное количество энергии.
— Ты совершенно прав, — сказал Сергей. — Так что же нужно сделать, чтобы избавиться от радиоактивных частиц и нейтрализовать энергетические потери?
— Необходимо произвести синтез гелия из дейтерия и лития-шесть, при этом нет необходимости использовать тритий, а в результате реакции не образуются нейтроны, — ответил Гарри. — Одним шагом решаются две проблемы. И эти работы были сделаны относительно давно.
— Достаточно давно, Гарри, — согласился Сергей. — В чем же моя заслуга, спросишь ты?
— Точно так, — улыбнулся Гарри. — Но я уверен, что ты придумал что-то особенное, Сережа.
Сергей Абрамян в свою очередь улыбнулся так, как могут улыбаться лишь гениальные создатели чего-то нового, чего-то совершенно особенного: