На улице Сакко и Ванцетти, в бывшем полуподвальном кафе напротив института, располагалась теперь пиццерия. Сашка купила последний огрызок пиццы за две минуты до закрытия.
Вернувшись в комнату, она впервые отперла дверь на балкон — длинный, идущий вдоль этажа. Железные поручни кое-где уже подернулись ржавчиной, и сам балкон был лишь чуть-чуть комфортнее средневекового пояса верности, но было приятно стоять вот так, на свежем воздухе, подставив лицо ветру. Знакомые деревья во дворе подросли, а некоторые успели высохнуть и лишиться половины ветвей.
«Вы должны восстановить информационную составляющую и вспомнить экзамен, — втолковывал ей Стерх. — Обязательно делайте записи в тетради каждый день, без перерывов».
Сашка разогрела свою пиццу, к тому времени напоминавшую подметку от сапога, слегка запачканную сыром с приставшей веточкой укропа. Голод тем не менее не тетка, и Сашка сжевала свой ужин до половины, прежде чем замереть с открытым ртом от самой обыкновенной мысли: а где, собственно, теперь Валентин? Жив ли он? Как сложилась его судьба — может, он даже счастлив?!
Сашка поперхнулась пиццей. На прежнюю квартиру Валентина — туда, где осталась его семья, — она никогда не звонила, но телефонный номер отчего-то помнила. Одно время этот номер висел на холодильнике под магнитом с изображением маленького замка — Ласточкиного Гнезда…
Она спустилась в холл вприпрыжку — сама не веря, что решится и позвонит.
— Алло, — сказал на том конце связи молодой мужчина.
— Здравствуйте, — сказала Сашка. — Могу я говорить с Валентином?
— С кем? — удивился собеседник.
— С вашим отцом, — Сашка даже не запнулась ни на секунду.
— Но, — ее собеседник растерялся. — Он здесь давно не живет…
— Вас не затруднит, — сказала Сашка, — продиктовать мне его актуальный номер?
— А вы кто?
«Я убийца реальности, — мрачно подумала Сашка, — и разрушитель грамматических конструкций».
— Я из Собеса, — сказала вслух. — У нас в документах указан его телефон.
— Но он не живет здесь уже шестнадцать лет!
«Почему?!»
— Бюрократия, — Сашка заставила себя говорить спокойно. — Номер устарел. Помогите мне, пожалуйста.
Записывать телефон она не стала — запомнила. Поблагодарила безымянного собеседника. Вытерла пот со лба.
Валентин развелся. Все равно развелся, много лет назад. Ушел из семьи добровольно, независимо от знакомства с мамой…
Но к кому он ушел? Вдруг в его жизни новая семья, и родился сын, и его назвали Валиком в честь отца?!
— Алло, — сказал на том конце связи мужской голос, на этот раз усталый и глуховатый.
Сашка почти не узнала его и на секунду запнулась:
— Валентин…
И забыла его отчество. Вылетело подчистую.
— Я коллега вашей жены, — ляпнула первое, что пришло в голову.
— У меня нет никакой жены, — сказал он с расстановкой. — Вы кому звоните?
— Простите, я ошиблась номером, — выдохнула Сашка.
Повесила трубку. Постояла несколько секунд, упершись лбом в пластиковую стену.
Он одинок, как и мама. Это, по крайней мере, справедливо… но ничуть не радостно.
— Оставь уже их в покое!
Сашка резко обернулась. Лиза стояла совсем близко, и непонятно, как она ухитрилась так бесшумно подойти. Сашка невольно напряглась, будто ожидая, что Лиза сейчас вспорет ей живот голыми руками.
Лиза увидела ее взгляд и отступила на несколько шагов. Примирительно растянула губы:
— Ты три раза набираешь свой домашний номер. И даешь отбой. Думаешь, им сейчас нечего делать, только слушать твои звонки?
Сашка перевела взгляд на трубку в своей руке и осознала, что Лиза совершенно права. Неприятно, что она подглядывает, что знает Сашкин домашний номер… Впрочем, информационному объекту, Слову великой Речи, напрягаться и шпионить не надо. Лиза сейчас понимает о Сашке гораздо больше, чем той хотелось бы.
— Это не твое дело, — Сашка вернула трубку на рычаг.
— Отойди-ка.
Лиза шагнула вперед, Сашка едва успела ретироваться к кадке с фикусом. Лиза уверенно сняла трубку, покосилась на Сашку через плечо:
— Как зовут твою мать?
— Не вздумай, — пролепетала Сашка. И добавила через несколько секунд: — Ольга Антоновна.
— Ольга Антоновна? — заговорила Лиза в трубку очень мягко и очень уверенно. — Я давняя подруга Александры, звоню, чтобы высказать вам искреннее соболезнование и спросить, не нужна ли помощь? Любая?
У Сашки, кажется, отключился слух — как если бы над головой завелась турбина реактивного самолета. Лизе отвечали, она кивала так, будто собеседница была рядом, и говорила что-то еще — скорбно, сдержанно, страшно долго, как показалось Сашке. Потом повесила трубку, несколько секунд постояла, повернувшись к Сашке спиной, и снова глянула через плечо — вопросительно.