В своих воспоминаниях Лазаренко много места отвел рассказу о работе секции, отметив попутно, что это вообще была «эпоха повышенного интереса к цирку и внимания к цирковому искусству». Коллектив мастеров культуры «заметно оживил цирк,— писал он,— взбудоражил цирковых артистов, перед многими впервые поставил вопрос об их репертуаре и о самом их жанре, сблизил цирковой мирок со смежными областями искусств, вызван активность нашей артистической массы».
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
НА ЮЖНОМ ФРОНТЕ
Цирк Никитиных закончил сезон. Перед отъездом в летние филиалы владельцы выгодно сдали помещение под сеансы кинематографа. К тому времени Лазаренко тоже был связан с кинематографом. В кармане у него лежал контракт, заключенный им вскоре по выходе из больницы. «Торговый дом М. С. Трофимов и К°», возглавлявший кинофабрику «Русь», приглашал помимо самого Виталия также и его жену, сына, прислугу и собаку Буксир. Все они обязывались «играть назначенные им роли, включая и весь цирковой репертуар на натуре и в павилионе».
До начала съемок оставался без малого месяц, и Лазаренко вместе с другом Алексом Цхомелидзе отправился в поездку по городам, расположенным неподалеку от Москвы. Выступали главным образом на сценах. Почти вся программа исполнялась членами обеих семей. Сам Алекс представал перед публикой как «Человек-муха»: в этом номере, придуманном еще Акимом Никитиным, клишник пролезал в скважину бутафорского замка, Мария Цхомелидзе, отличная гимнастка, балансировала на трапеции, а их дети исполняли акробатические танцы. Мария Малышева, жена Лазаренко, пела с большим успехом частушки в русском костюме под собственный аккомпанемент на гармонии. Но гвоздем программы был, конечно, Лазаренко; из номеров, исполняемых им, обращает на себя внимание его выход в качестве рассказчика — в этом амплуа артист еще нам незнаком. Жанровые сценки из народной жизни, которые он мастерски читал с украинским выговором, смешили публику не меньше, чем клоунады.
По условиям договора 23 мая 1918 года Лазаренко явился на кинофабрику «Русь». Сперва он был занят в фильме «Чертово гнездо», играл небольшую драматическую роль друга героя. Съемки шли главным образом на Москве-реке возле Воробьевых гор. Затем перешел в другую группу, с которой ему предстояло вскоре отправиться в увлекательное путешествие.
Режиссер А. А. Санин и оператор Ю. А. Желябужский приступали к созданию картины «Девьи горы» (второе название — «Легенда об Антихристе»). На эту ленту делалась крупная ставка. Готовили шумную рекламу. Кинематограф, в основном еще остававшийся в частных руках, потрафлял вкусам тех слоев интеллигенции, которые испытывали чувство растерянности перед лицом победившего пролетариата и потому обратились к религиозно-мистическим исканиям. Остро чувствуя конъюнктуру, коммерсанты от кино выпустили на рынок в первые революционные годы целый ряд картин религиозного содержания, и среди них были «Девьи горы» по сценарию модного писателя Е. Чирикова.
Декораторы построили во дворе кинофабрики «огнедышащий ад», а бутафоры и пиротехники придали ему устрашающий вид. Здесь-то, в дьявольском обиталище и куролесил один из самых шустрых и проворных чертей — цирковой клоун.
Некоторое время спустя съемочная группа перебралась в Кинешму. Расторопные уполномоченные «Руси» арендовали большой пассажирский пароход, на котором и расположился не без удобств весь персонал. Не забыли нанять и хорошего повара. (Оплачивал все расходы наличными сам глава Торгового дома.)
Пароход, шлепая по воде колесами, неторопливо плыл по тихой в эту пору Волге и, как только режиссер с оператором обнаруживали подходящий пейзаж, причаливал к берегу. Начиналась хлопотливая подготовка к съемкам. Виталию приходилось довольно много времени тратить на то, чтобы придать себе обличье черта: он мазал тело коричневой краской, приклеивал длинный нос и парик с рожками, на ноги прилаживал копыта и в завершение накидывал на плечи лохматую шкуру. По сюжету предстояло снять много конных сцен: воинственные девы носились верхом с развевающимися волосами по крутым взгорьям чуть ли не на протяжении всей картины. Мария Малышева была единственной профессиональной наездницей; ей приходилось проделывать порой весьма рискованные трюки, и притом на чужой, дурноезжей лошади, скача галопом по холмам над каменистыми оврагами. В остальном же привольное житье вдали от городских треволнений, без повседневных изматывающих забот о хлебе насущном, в единении с природой пришлось по душе всей съемочной группе, которая очень быстро сдружилась. Вкушая радость бытия, в свободное время без устали шутили, балагурили, от души смеялись.
Лицедействовать перед объективом киноаппарата Лазаренко приходилось и прежде. Работа в кино — отдельная страница его творческой биографии. После памятной съемки рекордного прыжка через трех слонов французской фирмой Пате в том же 1914 году его пригласили на киностудию товарищества «Художество», где режиссер А. Гурьев снял артиста в комедии «Я хочу быть футуристом», не лишенной, заметим, некоторой сатиричности; в ней высмеивалось модное литературное течение, снискавшее скандальную известность и возбуждавшее жгучий интерес обывателей.
Вскоре затем оборотистые предприниматели кинофабрики «Светосил», используя популярность клоуна-прыгуна, наделенного ярким комедийным талантом, создали с его участием комические ленты «Любовь и... касторка», «Ночь и луна, он и она». «Снимали главным образом на натуре. Я бежал от преследований, бил посуду и делал сальто через заборы...— вспоминает в ироническом тоне артист.— Вокруг места съемок собирались толпы, которые с трудом разгонялись городовыми.
Вот образцы комедийного сюжета: я завидую конькобежцу и пытаюсь ему подражать. Но катаюсь я плохо, падаю сам и сбиваю всех на катке. Персонажи, которых я сбиваю, подбирались посмешнее. На катке я знакомлюсь с интересной барышней. Она ведет меня познакомить с отцом. Едва почтенный папаша протягивает руку, я, поскользнувшись, подбиваю его, и мы оба падаем... На экране вспыхивает ядовитая надпись: „Познакомились!" Съемки заканчивали в несколько дней».
По интонации этого описания видно, что актер не принимал всерьез подобного рода фильмы. Да и могли ли эти примитивные, ремесленные поделки удовлетворять его? Чуть позднее, в Киеве, он сыграет главную роль в картине «Похождения Идиотикова»; шумный успех ленты побудил хватких дельцов срочно изготовить и вторую серию «Похождений».
Все эти комедии, снятые под явным влиянием зарубежного кино и пользовавшиеся на кинорынке большим спросом, обычно выпекались по единому шаблону: в них разрабатывался какой-нибудь незамысловатый сюжетец, точнее — курьезная ситуация, в которой эксцентрически действовал оглупленный персонаж. Вполне понятно, что говорить о художественных достоинствах таких картин не приходилось. Единственное их назначение — развлекательность. Тем не менее продукция подобного рода пользовалась в ту пору успехом. Владимир Маяковский признавался клоуну, когда они познакомились, что видел его в комических и «в голос хохотал над этой ерундистикой». Между прочим, и в рецензиях комик из цирка получал довольно высокую оценку. «Мимика, грация и глубокое понимание психических переживаний героя,— писал, к примеру, журнал „Артистический мир",— справедливо создали Виталию Лазаренко название Макса Линдера». В большом труде по истории кинематографии дореволюционной России исследователь, рассуждая о кинокомедии, отметил, что этот жанр «у нас впоследствии успешно развивал В. Лазаренко»*.
Он участвовал еще в добром десятке кинокартин — «По ту сторону ущелья», «Новое платье короля», «Золото, слезы и смех»
*Гинзбург С. Кинематография дореволюционной России. М, «Искусство», 1963, с. 256.
(с Анатолием Дуровым в главной роли), «Морозно», «Интриган» и др.— и стал заправским «киношником», поднаторевшим в специфических приемах работы перед камерой. Наблюдательный комик, умеющий подмечать цепким глазом смешное и отбирать типическое, до слез смешил друзей и знакомых меткими пародиями на операторов и режиссеров, мастерски передавая их жаргон и манеру поведения. Особенно ему удавался шарж на режиссера-ремесленника, мнящего себя между тем большим художником. Лазаренко надевал кепку козырьком назад, из газеты делал рупор и подавал громким голосом бессмысленные команды исполнителям ролей, а когда те играли якобы не так, как должно, комично впадал в исступление, колотил себя по голове кулаками и, стеная, рвал на себе волосы.