— Ну и пойду. Только ведь одна останешься…
— И останусь!
— Мам, ты это серьезно?
— Вполне…
Встав из–за стола, Татьяна медленно ушла в свою комнату, тихо прикрыла за собой дверь. Обиделась. Ритка смотрела ей вслед озадаченно и грустно, понимая, что вот сейчас они и в самом деле поссорились. Не накричали друг на друга, не обозвали всяческими обидными словами, как это бывало обычно, а по–настоящему поссорились. Потому что настоящая обида и их взаимное непонимание–неприятие и затаились за этим последним, относительно мирным и спокойным, а по сути абсолютно злым и жестоким диалогом, потому что старенький мудрый режиссер в невидимом зале только всплеснул ручками и покачал седой головой горестно – эх вы, мол, девочки… Что ж вы такое с собою творите–то? Не верю, не верю я вам. Да лучше бы вы весело и страстно накричали друг на друга или даже чуть–чуть разодрались, ей богу… А что, бывало же…
***
6.
- Так, дорогие мои детки. Хорошо, что вы оба дома. Господи, как же хорошо, когда вы дома…
Ася с размаху уселась между Светой и Павликом на диван, откинула усталую голову на его спинку. Все–таки хорошо, что у нее есть дети… Хорошо вот так посидеть с ними, почувствовать рядом родные, понимающие ее души… И жалеющие… Посидев так с полминуты с закрытыми глазами, тихо и доверительно проговорила:
— Ребята, нам с вами один щекотливый вопрос обсудить требуется. У тети Жанночки в этот выходной день рождения, и нам надо сообразить какой–нибудь оригинальный подарок. Необычный какой–нибудь. Вот никогда не знаю, что ей дарить! У нее ж все есть! Давайте думать…
Словно очнувшись от наступившей настороженной тишины, Ася быстро открыла глаза и, оторвав голову от спинки дивана, поочередно заглянула в лица своих детей.
— Ну же? Чего вы молчите? Какие будут предложения? – изо всех сил стараясь придать голосу побольше доверительно–душевной заинтересованности, спросила она немного даже капризно. — А, Пашка? Ты же у нас тот еще выдумщик! А может, стишата какие–нибудь сочинишь? Или песенку душевную? А что? Посвящаю, мол, дорогой и любимой тетечке Жанночке. Знаешь, как ей приятно будет…
— Не буду я ничего сочинять, мам. И на день рождения не пойду.
— Как это… Ты что вообще говоришь такое! Как это – не пойдешь? Чем ты занят таким важным будешь? Нет–нет, Павлик, надо бросить все свои важные дела и….
— Да нет у меня никаких важных дел! Просто не пойду и все! – решительно перебил мать на полуслове Павлик.
— Но почему? — оторопело уставилась на него Ася. – Ты пойми, это же традиция, это же для них уже ритуал сложившийся…Только мы и они… Они больше и не приглашают никого…С тех пор еще, как папа жив был…
— Вот только папу сюда приплетать не надо! Прошу тебя! Папа был сам по себе, и мы с ним были сами по себе, и они нас не трогали! А теперь…Теперь мы для них – витамины просто!
— Что? Какие витамины? Не понимаю я, Павлик…
Ася опять растерялась. Вот не привыкла она, чтоб сын разговаривал с ней в таком необычном тоне. То есть тон этот, конечно же, был почти спокойным и почти ровным, и не слышалось особо в нем ни оскорбляющей истерики, ни другого чего обидно–плохого, и все же… Опять ей почему–то страшно стало. Опять захотелось встать и убежать, и не слышать этого Павликова непривычно уверенного голоса, и не слышать этих непонятных от него слов, будто они витамины какие–то. Господи, что опять за фантазии? То переселения, то витамины…
— Объяснить? Ты хочешь, чтоб я тебе объяснил?
— Ну да…
— А как ты думаешь, мам, зачем вообще организму витамины нужны?
— Ну, чтоб поддерживать его в состоянии тонуса, наверное? Чтоб обмен веществ был правильный, чтоб самочувствие было хорошее и настроение тоже…
— Да, все правильно. То есть это жизненно–необходимая вещь, получается. Вот тетя Жанна и дядя Лева и кушают нас как жизненно–необходимую вещь для поднятия своего тонуса. Живут нашей жизнью, распоряжаются нашим временем, нашими душами, нашим со Светкой будущим, живут твоей вечной благодарностью перед ними, едят ее полными ложками, живут постоянной возможностью тебя унижать столько, сколько им заблагорассудится!
— Господи, какие ты страшные вещи говоришь, Павлик! Опомнись! Да они же нам как родные! Они же нам помогают! Ты все время забываешь, что дядя Лева для тебя сделал… Ну кто, кто бы еще судьбой твоей так озаботился? Думаешь, у него деньги лишние, что ли, чтоб за учебу твою платить?
— А я что, просил его в этот институт деньги за меня перечислять? Просил?