На следующий же день Вахтанг отправился в клинику и сдал кровь на анализ. «Если я здоров, — думал он с трепетом, — с ней надо кончать. Больше в Бразилию я не ездок. Такая молодая и такая напористая! В зрелом возрасте это будет настоящая акула! Потому Бог и не дает женщинам одновременно и красоту, и ум, что из этого ничего хорошего не выходит».
Ответ из клиники был следующий: полной гарантии, что он здоров, нет, и через месяц надо будет провериться еще раз.
Из Нью-Йорка он вылетел прямо в Тулузу. Оттуда позвонил Онасе, сообщил, что находится в Европе. Он уехал, даже не попрощавшись с Бригитой. У него не было сил говорить и спорить с ней. Целый месяц прошел в напряженном ожидании. Наконец он явился в специальную клинику и сдал кровь на анализ. Реакция на СПИД оказалась положительной — Вахтанг был болен. Он не знал, что делать, никого не хотелось видеть. Через две недели он снова проверился, и снова реакция на СПИД была положительной.
Почти ежедневно он звонил Онасе, чувствуя себя виноватым, льстил ей, нес какие-то глупости. Кто бы мог подумать, что дочь миллиардера заразит его СПИДом! Из-за этой вздорной девчонки вся его жизнь пошла кувырком. Сейчас он должен ждать, когда придумают антиспидовую вакцину, да и выдержит ли его организм это потрясение.
А Онаса требовала, чтобы он немедленно приехал. Вахтанг полетел в Афины. Онаса была счастлива. Мальчику исполнилось уже два месяца, и все в один голос утверждали, что он вылитый отец. Онаса сразу же заметила, что Вахтанг не в духе, но ни о чем не спрашивала.
Вечером, когда они остались одни, Вахтанг собрался с духом и сказал:
— Онаса, в Париже я проверился на СПИД, и реакция была положительной. Не бойся, наш сын здоров. Я заразился в Бразилии. Не будем говорить, почему это случилось. Бог свидетель, я не собирался с тобой расставаться, напротив, думал, что всю оставшуюся жизнь мы проведем в мире и согласии, но увы! Очевидно, мне на роду написано быть неверным. Возможно, все нормальные мужчины ведут себя так, но это не оправдание для меня.
— Если ты хочешь уйти от меня, Вахтанг, я не возражаю, но я не заслужила того, чтобы ты разыгрывал подобные сцены.
— Онаса, ты ведь меня достаточно хорошо знаешь! Я сказал тебе чистую правду. Если бы не это, мы бы сейчас делали второго ребенка.
— Ты это серьезно? Я не хочу, чтобы в обществе узнали о твоей болезни!
— Не будем спешить. Официально можно и не разводиться. Может быть, ученые что-нибудь придумают, я буду испытывать на себе любые экспериментальные средства, которые только изобретут против СПИДа. И еще, Онаса, мне ни до чего нет дела, я хочу передать свои дела в фирме кому-нибудь другому. Мне нужен отдых и время, чтобы решить, как жить дальше.
— Ладно, я тоже подумаю, как мне быть. Завтра же можешь уехать из Афин. Дела передашь. Что касается танкера, то он твой, хочешь — он останется в моей флотилии, доход от него будет перечисляться на твой счет.
На другой день Вахтанг был в Тулузе. Ему ни с кем не хотелось встречаться, но Ивана он навестил. Поздравил его с рождением сына и рассказал о своей беде. Ивану было очень жаль Вахтанга.
— Эх, Иван, очевидно такова диалектика жизни, она дарит тебе счастье, а потом непременно нейтрализует его несчастьем. Когда я подумал, что все трудности позади — я создал семью, позаботился о своих многочисленных детях и их матерях, тогда мне черт и поставил подножку.
— В жизни не бывает пути только наверх, иногда приходится скатываться вниз, бывает, падаешь, и больно, но затем снова начинаешь подниматься. Ты должен оглянуться назад, вернее, посмотреть вверх, на все преодоленные тобой ступени и поблагодарить Господа за то, что он подарил тебе эту возможность.
— По-видимому, потому и наградил Бог верблюда двумя горбами, чтобы жизнь не оказалась тщетной. Я по природе оптимист и при малейшей возможности еще раз попытаюсь преодолеть все ступени, использовать тот второй горб, который иначе называется вторым дыханием.
— Не думай, что я успокаиваю тебя, Вахтанг, но ты прожил неплохую жизнь. Столько женщин и детей, пожалуй, ни у кого не было. Ни одна историческая личность не оставляла такого потомства, а это ведь самое большое богатство на свете. С этой болезнью живут по десять — пятнадцать лет, а ты со своим могучим здоровьем протянешь и дольше. Кто знает, может, Отец Небесный и не собирался давать тебе больше.
— В этом ты прав, но обидно, когда решаешь начать жить по-новому и тебе не дают осуществить эту возможность.
— Никто не знает, что лучше — новая жизнь или старая. На первый взгляд, то, как ты жил, может показаться кому-то и недостойным. Но, если задуматься, переосмыслить все, что о тебе знаешь, мнение о тебе полярно меняется. Тебя можно рассматривать как героя, потому что ты в жизни сеял только добро, ничего больше. Я слышал, один индиец, то ли на спор, то ли из упрямства родил от одиннадцати жен семьдесят детей. Не знаю, осчастливил ли он своих женщин, но плодить детей в нищете и только для удовлетворения своих амбиций никуда не годится. А ты, ты помогал женщинам, благодаря тебе они узнали счастье материнства.