Читал: "Профессия - режиссер" Эфроса. Много интересных литературных записей (о фильме "Двое в степи", о Казакевиче).
19 апреля. Фильм "Восхождение" (специально по моей заявке привезли на студию). Очень сильное впечатление. Не зря Быков говорил, что это лучшее по его произведениям. Но подчеркивал, что он никакого отношения не имеет: все сделала Лариса Шепитько, все благодаря ей…
22 апреля. Умер Микола Ткачев. Он учился когда-то на рабфаке в Витебске, работал на мебельной фабрике, И у меня с ним многое связано: он присылал от Союза "бумаги", чтобы я получил квартиру, и последняя встреча в прошлом году, когда я принес заявку на "Избранное", ему, директору издательства, а он сказал: "Неужели и тебе уже скоро 50?" - и написал резолюцию о включении в план на 82-й.
23 апреля. Иногда надо все-таки и в поликлинику забегать. Давление: 120×80. Вес: 70. Каждое утро делаю зарядку: 30 приседаний, 20 отжиманий… Жаль, что "живу без воды", надо бы ходить в бассейн.
26 апреля. Сидел на заседании Комитета, как "пугало", которое все время ставили в пример: "А вот в отделе у С. работает "малый худсовет"… "А вот С. обсуждает после тракта каждую передачу"… "А вот С…" А мне вместо всего этого так хотелось бы услышать: "А вот С. издал новую книжку… А вот С. написал хорошие стихи…"
30 апреля. Опять читаю Ахматову. В мемуарном очерке о Модильяни: "Марк Шагал уже привез в Париж свой волшебный Витебск". Это о 1910-11 гг. "Волшебный Витебск!" – вот каким виделся на полотнах Шагала наш город Анне Ахматовой. И ведь не просто так она сказала это, не могла просто так обмолвиться, знала, утверждала для других, для нас сегодняшних: ВОЛШЕБНЫЙ ВИТЕБСК!!!
7 мая. В эту полночь гнезда вить бы птицам, презирая смерть. Соловей запел у Витьбы - и его не перепеть.
Его, конечно, не перепеть. А себя? Как трудно стало петься, а перепеть самого себя и совсем невозможно. Появляются начала, часто первые строфы, а дальше - нет ничего или дается после многих переделок.
10 мая. Так хочется вслед за Александром Сергеевичем повторить (письмо Дельвигу): "Скучно, моя радость! вот припев моей жизни…" А ведь ему - 24.
15 мая. День с оршанцами. Репетиция. Передача. Заседание-обсуждение. Адольф Воронович, Костя Северинец, Анатолий Британов (его жена, родственница Батрака, обещала прислать адреса сына и дочери Волины). Пришли Попкович, Конопелько, Немизанский, Боборико. Видел, как обидно Маине: вот-вот Адольф станет членом Союза, Борис - тоже, а ее "держат на привязи". И все с того дня, когда на обсуждении в Минске она, отвечая на вопросы, хотя ее никто за язык не тянул, рассказала о маме-еврейке - и сразу все резко изменилось, и первый начал ее "кусать" Василь Витка…
16 мая. Вместо стихов пишу планы: по выполнению решений ЦК, пропаганде памятников, ВДНХ. Жара - 27 гр.
18 мая. Звонок из Москвы. Союз писателей: меня включили в делегацию на Всесоюзную конференцию к 110-летию Ленина в Шушенском и Дни советской литературы в Красноярском крае.
19 мая. Фет: "…Меж теми звездами и мною какая-то связь родилась". Какая-то связь между космосом и моей душой - в моих стихах. Лена вернулась из похода, была в Крынках, читала в клубе мое "Возле крыниц студеных", прошла 15 км, устала, но говорит, что рада. Жара – 30. Под вечер – гроза с градом. В "Буке" забрал "Избранное" Антокольского, изданное в 47-м.
26 мая. Листал и читал то, что привез из Молодечно: в серии "Лит. памятники" - Кюхельбекер и Анненский, "Испанская поэзия в русских переводах" (с такой ошибкой: написано, что Цветаева сделала перевод в 1944, когда ее уже не было…). Но самое-самое (уже здесь, в "Знании") - "Чукоккола"! И целый вечер - этот том, господи, как это прекрасно: встречи, дружбы, писания! А я сижу один бирюк бирюком. И лишь на книжных полках (все-таки рядом со мной) - поэты, художники, актеры…
Из Москвы - доверенность на получение ковра с изображением Ленина. Вспомнили, что это хороший подарок в Шушенское, договорились с горкомом и ковровкой.
2 июня. Делегация от телестудии - в Псков. Выехали в 5, а в 9 купался в Великой. Устроились на турбазе в Тригорском. Сходил в Святогорский монастырь. В Михайловском присоединил нас всех к делегации Союза писателей. По дому поэта. Виды из окон - Сороть. Вертинский и Бородулин, все остальные - республики и зарубеж. Сотни людей, которые пытаются попасть в домик. А мы спокойно, под охраной милиции. Вечером – Тригорское. Дом закрыт. Парк. Гуляние. Вечернее купание в Сороти. Голышом (не брал с собой плавки). Первый раз я здесь не мимоходом, не проездом-заездом, а спокойно, с ночлегом, с хождением по этой земле, по этим аллеям, дорогам, тропинкам. Горы Тригорского - подъемы и спуски. А с Гейченко: о том, как Витебск включить в Пушкинский круг, маршрут - книга уже есть, надо увековечить дорогу через Беларусь - доска, памятный знак.