4 июня. Миша Рывкин прислал-переслал из больницы большое письмо, написанное вчера вечером. "Думаю о сегодняшнем злополучном дне. Думаю, потому что на душе тревожно. Дай Бог, чтобы я ошибся, но мне кажется, что ты переживаешь (чувство, разумеется, от которого не был бы свободен никто из нас). Но все равно постарайся плюнуть на все происходящее, совершенно отвлечься. Ты не хуже меня понимаешь, как быстротечна жизнь. Ты не хуже меня знаешь, как многое в жизни призрачно, в том числе и те роли, которыми нас наделяют или которые мы добровольно беремся исполнять. Ты сам любишь повторят "Пройдет и это"… Ты всегда, когда надо было, умел сосредотачиваться на главном - на творчестве. Как знать, может, оставшись в стороне от этого шумного поста, ты будешь иметь время для работы. Ведь что ни говори, ты бы не мог работать спустя рукава. Я знаю, что без тебя за последние 25 лет нет литературного движения на Витебщине. Я знаю, что твое имя придало бы этой должности весомость и благородство. Но вспомни хотя бы дорогие твоему сердцу имена литераторов, с которыми поступили даже более жестоко. В общем, не переживай. Есть у тебя главное - твое творчество…"
5 июня. В поликлинике. Продлили бюллетень. Вчера из издательства прибыла рукопись. Надо кое-что убрать и переделать. Сижу над ней. Есть стихи, строки, которые неожиданны даже для автора. Вот "Гроза над морем". Не обо мне ли самом: "А кто-то среди затемненных светил того, кто светил, по рукам колотил…"
20 июня. Омар Хайям: "Ты обойден наградой – позабудь. Дни вереницей мчатся – позабудь. Небрежен ветер: в вечной книге жизни мог и не той страницей шевельнуть…"
Иван Петрович Шамякин рассказал, как обсуждалась моя кандидатура на должность секретаря отделения. A так это было или но так - никто не подтвердит и не отвергнет.
Не называя фамилий, он сказал, что собралась группа, в которой были представители ЦК партии и Витебского обкома Шамякин предложил мою кандидатуру, сказав, что я не трлько талантливый поэт, но и организатор, как раз тот, кто нужен, что со мной уже говорили, что в писательских кругах мою кандидатуру поддерживают..
- Но мы тут смотрели документы представления и окзалось, что Симамович - беспартийный… - бросил кто-то первую реплику.
- Это можно поправить, - ответил Шамякин. - Я готов дать ему рекомендацию. И думаю, за этим дело не станет. Да и многие известные писатели - не члены партии…
- Так-то так, - последовала следующая реплика. - Но кроме того, что Симанович - беспартийный, мы знаем, что он пишет на русском языке, он русский поэт и будет руководить белорусскими писателями…
По словам Шамякина, он, отвечая, сказал, что я владею обоими языками, работаю на телестудии и веду передачи по-белорусски, перевожу на русский стихи и прозу коллег. И все это - хорошо…
- Ну ладно, - пробасил кто-то. - Вы по этим пунктам могли бы нас убедить. Но… мало того, что Симанович беспартийный, мало того, что пишет на русском языке, товарищи, у него же в анкете в графе национальность - еврей…
"Тут уж, - рассказывал Иван Петрович, - я развел руками и сказал, что вот этого я изменить никак не могу…"
На этом обсуждение закончилось. Моя кандидатура была отвергнута…
21 июня. Весь день повторял Мандельштама: "Держу пари, но я еще не умер… Что я еще могу набедокурить"…
Маина Боборико: "зря я шла на это собрание, но ты сказал, чтоб пошла". "Да, сказал, я так хотел, специально сделал, чтоб вы все присутствовали, чтоб видели и помнили, как при вашем молчании и равнодушии творятся несправедливость и подлость". Сказал я, наверно, слишком зло, она, в отличие от других, этого не заслужила…
22 июня. Вчера с Леной - в институте на защите дипломных работ "Художественно-конструкторское решение литературного музея", дипломницы готовят 10 Пушкинских стендов. Во всю оборудуется (по команде Виноградова) комната на 5-м этаже.
23 июня. Уже второй год под балконом латают и кричат чайки.
26 июня. Л. и Эн выпустили спецгаэету. Особенно хорошо: "Чего там на жизнь обижался?.." - и я перед бутылкой. Был Рем.
28 июня. Начался Праздник поэзии на границе Толочинского и Оршанского районов. Встреча; Вертинский, Макаль, Гилевич, Лойко. Левки – на поляне, музей. Кринки. Школа. Музей Лынькова. Встреча в клубе, я: "После веселых каникул" и "Телушка" (была сплошная детвора).