6 октября. Дорога - стихи. Наровля. Папа - глаза. Целый день - в две смены: парк. Тепло, солнечно. У Лёни - за его юбилей…
20 октября. Вышел на работу - и оказывается: я в 10-й "Юности", о чем все знают, кроме меня. И радость и расстройство. В "Утро, Припять" нет последней строфы. В "На земле прожить" слово "судьбине" заменено на "чужбине" - и сразу не тот акцент. В "Осени 45" вместо "радости не понимали" - "все выли и не понимали".
22 октября. Рано утром – трубил олень. Не вижу, но знаю - он на том берегу в вольере. Уже не ночь, еще не день - туманное безвременье. Трубил над Витьбою олень, трубач лесного племени.
26 октября. Махнув на суету и чушь, ушел от всего… Писалось: "Ты улыбнулась робко" и "Старый витебский дворик".
1 ноября. Звонок Тараса: 23 ноября - вечер русских поэтов. Не поеду. Эм прочла в папке последние стихи - обиды.
2 ноября. Как дорого дается жизнь…
6 ноября. И снова лженадежды рядятся в лжеодежды.
11 ноября. В Рудне. Сообщение о смерти Брежнева. Относительное равнодушие всех, но надо прервать командировку.
16 ноября. Теченье рек и теченье дней то тихо, то с новой силой. Теченье нелегкой жизни моей в просторах родины милой.
24 ноября. Пришел в издательство. Решили, что лучшее идеальное место для работы над рукописью в моем номере в "Минске", и с Галиной Марционко - ко мне. Дошли до Маяковского. Вечером в Доме кино просмотр фильма Рубинчика "Культпоход в театр", который снимался в Наровле. Хорошие кадры: Наровля, часовня.
30 ноября. Кончается осень. А кажется, что начинаете весна. Может, завтра ее начало? Хожу в старом рыжем пиджаке, очень его люблю.
5 декабря. Весь день печатал до одури. Звонок Быкова: "Как ты? Что ты? Не болеешь ли? А вот мой брат Николай лежит в витебской областной больнице". Я дозвонился до больницы, пригласили Николая Владимировича к телефону. Вечером Василь снова позвонил, я рассказал ему о разговоре с братом, дал телефон, по которому могут позвать из палаты. Василь попросил найти лечащего врача и выяснить все о состоянии Николая, что да как и какая помощь нужна.
6 декабря. Утро начал с поисков лечащего врача, нашел, поговорил и вечером, когда позвонил Василь, рассказал ему все, что узнал. Он улетает во Францию. Потому приехать не может.
10 декабря. Высылаю в издательство два экземпляра с двумя эпиграфами. "Уважение к минувшему - вот черта, отличающая образованность от дикости". А. Пушкин. А второй, подчеркивающий название: "И остался след, как весенний звон - этот вечный свет через даль времен…"
13 декабря. Вчера не приняли в гостинице "Могилев": не было телеграммы от Бюро. Поехал в "Сигнал" - еле устроился. Зато ночевал на пересечении улиц Симонова и Кутепова.
17 декабря. Взял такси - и к Симонову. Буйничское поле. Камень. Снег. Дождь. Град. Молния. Гром. Редкое явление природы… Стихи: тут час бессмертья пробил, где принят первый бой…
31 декабря. Как быстро дни летят! Не так они летели, пока мне пятьдесят не намели метели. Вот снова день мелькнул, с прошедшими смешался. И лишь эпохи гул в душе моей остался.
1983
2 января. Печатал рукопись. Но уже очень многое не нравится: похожесть, однообразие, стихи, которые запечатлели одинаковые мгновения (ведь мгновения могут быть одинаковыми, и то, что чувствуешь, тоже может как-то повторяться, запечатлеваться одинаковыми средствами), слишком часто "душа", видно, надо было отбросить часть таких стихов. Перед новогодьем прочел "О" Вознесенского, "Юношеский роман" Катаева.
5 января. Толстой: если просеять через сито всю мировую литературу, останется Диккенс. Есть уже 2 тома. А когда буду читать? Лена сказала: "Начинай со своего "Дэвида Копперфилда". А его еще нет.
8 января. Телепередача о Смелякове, вся - сплошной Межиров, но какой – сколько стихов (чужих!) наизусть. В "ЛГ" статья – "Ая" (аномальные явления). Вспомнил, как в далеком послевоенном году влетела к нам молния (конечно, она - шаровая), как напугалась Оля, а я - хоть бы что. Куда девалась? Не помню. Но Оля с тех пор на розетку - галошу.
9 января. Три проблемы, которыми живу: Лена, литература, студия. По очереди каждая выходит на первое место. Надо бы теперь в поэтическом антракте писать прозу – мемуарную, дневниковую, а еще переводить стихи с белорусского тех, кого люблю…
11 января. Дни уходят на пустое времяпровождение, бесконечные разговоры на студии: как работать дальше. А январь подошел к середине.
13 января. Черный вечер. Две бандероли. Вернулся "Высокий миг" с двумя разносными рецензиями Ефимова и Дранько-Майсюка. Начинается разнос с "Утро. Припять", которое было недавно в "Юности". Все воспринял довольно спокойно. Перечитывал Дневники Афиногенова - и они тоже сыграли свою благотворную роль: обиды не пускать дальше горла, арабская пословица о бесплодных деревьях и о тех, с которых сбивают золотые плоды. Конечно, сейчас сбить меня с моего пути уже просто невозможно.