21 февраля. Поэзия вопросы задавала о мире и войне, добре и зле. Поэзия ответов не давала. Но если в чьи-то души западала - то значит, оставалась на земле. Останется ли хоть одна строка от всего, что я написал?..
22 февраля. "В эпоху быстрых темпов надо думать медленно", - говорил Олеша. Что-то я и в самом деле становлюсь тугодумом. Хотя вчера мелькали всякие начала: "Мне надо, чтобы ты с Таймыра написала". "Переулок назывался Северный". И только что: "На ферганском базаре в конце сентября".
24 февраля. В общежитии пединститута была хорошая аудитория, в руках у многих математиков книжки мои и Попковича.
Выступали: Попкович, Конопелько, Жигунов, Григорьев. Меня, как всегда в студенческой аудитории, приняли особенно тепло.
2 марта. Встреча на телестудии с Аркадием Вайнером, с которым уже виделись и разговаривали в Гагре. Его рассказ о том, как они работают вдвоем с братом Григорием, но не так, как Ильф и Петров. Как писали роман "Эра милосердия", как создавался по нему фильм "Место встречи изменить нельзя", о встречах с Высоцким, дал послушать песни, посвященные "вайнеризму".
3 марта. Не знаю еще: соглашаться ли на творческий вечер, на который я не согласился прежде в год юбилея. Надо просто провести рабочий вечер, где я читаю стихи, можно еще и песни на мои стихи, можно и актерское чтение, хотя сам я прочту так, как они не смогут прочесть.
4 марта. По телефону Тамара из "Немана": на редколлегии принуждении последних номеров "твои стихи признаны лучшими ты конечно, привык к славословию, говорили, что ты настоящий лирическим поэт, особенно хорошо казывалась Светлана Алексиевич"…
8 марта. Во время прогулки на вокзале "Вопросы литературы"-1, наконец материалы о конференции в Фергане. Обо мне: "Остроэмоциональным было выступление поэта из Витебска…" и полстранички текста…
9 марта. Читал "Библию", которую дали на недельку - своей до сих пор нет.
10 марта. На студии писал "Три встречи" – о Симонове. Надо было это сделать давно, а я записываю с таким опозданием.
15 марта. Выступали в ветинституте. Новое общежитие. Пусто в красном уголке, который занимаем только мы с Хазанским и Попковичем, да еще две продавщицы из "Знания". Потом потихоньку собираются, но мало. Подписали с Попковичем по десять книжек. Разговоры о моем творческом вечере, проблемы с билетом, его печатаньем. Господи, какого черта мне это нужно?
16 марта. В Москве выходит книга воспоминаний о Симонове, а я уже опоздал туда послать, можно было бы хоть две-три странички, сказать свое слово о 1954 годе, вряд ли у кого-то еше есть об этих днях в Минске.
18 марта. Передача о Глубокском литобъединении: Жигунов, Саулич.
20 марта. Гостиница "Гомель". С Миколой Чернявскими выступления от Бюро.
22 марта. На небесном экваторе солнце замерло вдруг. В 11 час. - звонок в номер: умер папа.
23 марта. Папа - в гробу. В моем стареньком черном пиджачке, как живой, как осенью, когда видел в октябре его в последний раз.
24 марта. Ночь сидел у гроба, отрываясь на рюмку. Утром - люди. Старый Штрикман читал молитву. Мама это умела лучше. На кладбище. И теперь папа - рядом. Когда-то просил: "Похорони меня красиво, как маму". Прочел над могилой: "С той поры, как начали расцветать деревья вокруг тебя, прошло уже девяносто пять весен, глаза слепя. Теперь ты уходишь навек от меня"…
25 марта. Я - сирота. Больше никто не скажет мне: "Сынок"… Не вечен, не вечен родительский свет. И вот уже вечер. И вот его нет… И поздно, так поздно, безмолвная ночь. И яркие звезды не могут помочь…
28 марта. Болею. Читаю "Зеленую лампу" Л. Либединской. Откровенно, но есть женское сюсюканье. Много живых деталей времени.
29 марта. Писал план автобиографических записей: детство, война, Узбекистан. Может, это Дневник детства?.. В детстве у меня не было прошлого. Потом появилось оно - метелями запорошенные – черно-белые кадры кино…
1 апреля. Закрыл бюллетень. Два часа бродил по городу - соскучился за дни болезни. О моем вечере, назначенном на 14, знают многие. А у меня не лежит к нему душа.