18 июня. Возле дома встретил Наумчика-старшего: "Так мы вас ждем в 10 в обкоме…" Я: "Нас никто не звал…" "Ну, я зову, наверное, накладка вышла…" В обкоме: Делец, Гришанович, Бородулин, Законников, Понизник, Блакит, Ипатова, Метлицкий… Рыгор: "А будет музей художественной школы? " Наумчик: "Да, вот в этом здании хотим открыть художественный музей и будет мемориальная комната - Добужинский, Малевич, Шагал. А на здании художественной школы повесим еще к фестивалю мемориальную доску…" Рыгор: "А говорят, что сносят дом Шагала…" Наумчик: "Какой дом?! Еще неизвестно, дом ли это Шагала…" Я: "Сестра Шагала прислала письмо, в котором подтверждает…" Наумчик: "Вот нас уже чуть ли не в антисемитизме обвиняют, а мы создаем мемориал Репина, он тоже, Илья Ефимович, не был славянином…". Мы с Рыгором: "?".. Эту версию: в противоположность Шагалу - Репин, которого "мы любим", уже стало повторять руководство…
23 июня. Минск. Дом радио. Семинар. Доклад директора института философии Бабосова, с которым мы вместе учились в университете. Мой вопрос: как он относится к так называемому "творчеству" Бовша, Бегуна и примыкающего к ним Федькина, к критике их в печати, "я слушал лекцию одного из них - неприкрытый антисемитизм, в сионизме обвиняются все от Шагала до казахского поэта Олжаса Сулейменова, кому было выгодно, чтобы в республике звучали такие лекции, сеющие национальную рознь?". Бабосов отвечал, что обо всем этом надо бы спросить у зав. отделом пропаганды ЦК Павлова, а его личное отношение к ним тоже негативное, что Федькин - старший преподаватель высшей парт. школы (в зале смех и возмущение), он считает, что "это низкий уровень, а не антисемитизм". Потом я с ним разговаривал: "Давай через 33 года поговорим 3 минуты". Он рассказал, как давят, чтобы "спустить на тормозах" завтрашнее обсуждение на секторе Бегуна, что хочет поговорить об этом на высшем уровне, потому что "нам не надо пятен на белорусской нации".
Вечером с Леной у Нины, она после Нью-Йорка. Подарила мне фото - стоит на фоне витража Шагала "Мир" в ООН.
26 июня. В городе древнем, где смешаны разные стили, полдень на ратуше глухо куранты пробили. Может быть, так и во мне все весною смешалось: остервенение, зло, милосердие, жалость. Может быть, так и во мне в этот полдень пробьется время, как вечная песня и вера, как солнце. Так ли, иначе – смешаются будни, как стили… В городе полдень мой грустный куранты пробили…
19 июля. Записывали Ивана Миско, просто потому что его встретил. Он приехал на выставку Счастной. Но конечно, хочет постоять возле своего Репина в Здравневе. Приехал и Сергей Красиков, муж Счастной. Григорьев почему-то держал мою руку в своей и говорил: Лученок ему сказал, что только со мной написал бы песню о Витебске. Вечером – в летнем амфитеатре чествовали строителей, и Фрадкину вручили торжественно ключ, а он сказал слово о любимом городе "которому всем обязан"…
20 июля. С Фрадкиным - полдня на разных выставках. Он говорил о Шагале, Пэне, рассказывал о старых зданиях на Ленинской, бывшей Гоголевской.
21 июля. С Нелей Счастной и Сергеем Красиковым. Ей подарил фото 69-го года - мы с дочками в Коктебеле.
23 июля. Пресс-конференция в "Журавинке". Польские журналисты задают вопросы, спрашивают о Шагале. Присутствуют два "министра культуры" (республики и области), они ничем не могут сказать. И задают вопрос полякам: "А почему Вы не спрашиваете о Репине?" Поляки: "Потому что мы вчера были в Здравневе - и нам с этим все ясно".
2 августа. Еще на прошлой неделе приходили воины-афганцы, пригласили на День памяти. Сегодня на мазуринском кладбище у свежих могил с грузовика читал только что написанные строки: "Он вернулся из Афганистана" и "Из далекой афганской земли". Вечером звонила Козовая - мама одного из погибших, плакала, просила стихи…
6 августа. В последнее время сдавал часто в "Бук" книги, к которым годами не прикасался: это для пополнения семейного бюджета, который "трещит"… Вчера с дачи - ведро огурцов, еле дотащил
11 августа. Во вчерашней "ЛГ" - большая статья Евтушенко, он рассказывает эпизод, связанный с Шагалом. В 1962 году побывал у него в гостях. Художник сказал, что тоскует по родине и хотел бы ей в дар передать свои картины. Он раскрыл альбом и подписал Никите Сергеевичу Хрущеву. Евтушенко не встретиться с Хрущевым, а встретился с его помощником Лебедевым и все передал, о чем просил Шагал. Лебедев принял дар, сказал, что все передаст Хрущеву. Но когда уже прощались, перелистал несколько страниц альбома - и то, что увидел, привело его в шоковое состояние, и со злостью он закричал: "Что вы нам подбросили, Евгений Александрович? Евреи, да еще и легают… Это нам не нужно…"