— Ну а у вас тут что, ферму закрыли? А подруги твои живы все или кто уж помер?
— Ферму? Да уж давно закрыли. Скотины-то ни у кого не осталось, — безразлично отвечала Варвара Федоровна.
— Понятно… А как твое здоровье? Не болеешь?
— В старости всегда что-то болит, не одно, так другое. Ну а так ничего, проживу, даст Бог, пару годков.
— Да что ты, мама, проживешь еще двадцать! — Алексей Николаевич улыбнулся. — Если чего надо, лекарства какого, так ты говори мне, я все привезу.
— Спасибо, Лешенька, спасибо. Дай Бог тебе здоровья! Все хорошо у меня, я не жалуюсь… Только тоскливо тут одной, все одной. Хоть приезжайте почаще.
— Мама, я стараюсь, как выходные дни выпадают побольше или отпуск, так я всегда еду.
— Да, Леша, спасибо. Я не жалуюсь… Ох… Но вот Витенька бы приехал, повидать бы его и ничего больше не надо. Кажется, увидала бы его еще хоть разок, так и помирать можно.
Алексей Николаевич опять немного смутился и несколько секунд молчал.
— Мама, ну я же говорю, занят он, учеба. Вот закончит и приедет. Ну… что же поделать если так… А что, подруги твои в гости ходят к тебе?
— Подруги? Ходят, да, — безразлично отвечала Варвара Федоровна.
— А хочешь, в санаторий тебя отвезу? Там полечишься, отдохнешь. Там уход, люди есть, не будешь одна сидеть.
— Нет, спасибо, Леша. Мне тут уж привычнее. Дом, земля родная, хозяйство. И какие мне люди нужны? Тут у нас есть люди. Вы только, родные мои, редко бываете. А так ничего мне и не надо…
— Так я стараюсь приезжать, как выходные бывают…
Алексей Николаевич осекся, поняв, что он повторяется, и что не о нем идет речь. Они помолчали. Алексей Николаевич встал и прошелся по избе. Все здесь было как обычно, ничего не поменялось, пообветшало только все, пол громко скрипел, на стенах кое-где сильнее стали отходить обои. Он вышел во двор, прошелся, там под лавкой лежали всякие старые вещи, большей частью ненужные, резиновые сапоги, валенки, другой хлам. Возле двери в кладовку был угол, где лежали всякие сельхоз орудия: косы, вилы, топоры, грабли и еще всякая мелочь, вроде молотков и лопат. Он прошелся к противоположной от крыльца двери, отворил ее и заглянул в хлев. Там на шестках сидели курочки, а в загоне на соломе чавкал во сне поросенок. Над загоном для скота чернел пустой сеновал, раньше, когда мама держала коров, он весь был забит сеном. Он вернулся назад в избу и присел к столу, Варвара Федоровна сидела на том же месте и печально глядела в окно. Он посмотрел на нее и вздохнул:
— Мама.
— Что, сынок?
— Ну что ты, расстроилась, что ли?
— Я? Да ничего. Я рада, что ты приехал, не обращай внимания на меня, стара уж стала, — отвечала она, все так же смотря в окно, в глазах поблескивали слезы.
— Эх, ну не расстраивайся так. Ну что уж поделать, не смог он приехать… — Алексей Николаевич на мгновенье задумался, — но, знаешь, я еще на праздники в Новый год приеду, недели на две. Так позову его. Может вместе и приедем.
Варвара Федоровна повернула к нему голову и посмотрела с робкой надеждой.
— На Новый год приедете?
— Да, на Новый год приедем, — выдохнул Алексей.
Она вздохнула, утерла глаза уголком платка и сразу как будто ожила.
— Ты наверно устал с дороги? Как тебе обед, положить еще?
— Нет, спасибо, я сыт по горло, — он хлопнул себя по солидному животу, — обед у тебя как всегда прекрасный.
Он подошел к ней, обнял за плечи и ласково прижал ее голову к своей груди.
— Спасибо, мама, ты у меня самая лучшая! Все будет хорошо!
Она улыбнулась.
— Спасибо, сынок! Спасибо, что приехал.
Он словно что-то вспомнил, посмотрел в окно и сказал:
— Может пойдем на улицу прогуляемся? Заодно надо забор отнять, я машину в палисад загоню.
— Давай сходим. Я сама собиралась недавно.
Они вышли на улицу, Алексей сошел с крыльца и пошел по дорожке к калитке, Варвара Федоровна подошла к одному окну и поскребла пальцем по трещине на стекле:
— Леша, глянь-ка на это стекло, видишь треснуло, помнишь от чего?
— Стекло? Нет, не помню.
— Это Витя мячиком запустил. Не нарочно, он с ребятишками в футбол тут играл, годиков десять ему было, — Варвара Федоровна засветилась улыбкой от этого воспоминания, — ох, баловник был, как и ты!
Алексей Николаевич криво усмехнулся одними губами, открыл калитку и вышел на дорогу. Варвара Федоровна вышла за ним, и они не спеша пошли по деревне вдоль, на другой ее конец. Некоторые дома в деревне были уже нежилые и заброшенные, в остальных жили в основном старики. Ближе к концу деревни, правда, была пара-тройка больших новых домов, высоких, с просторной светелкой, со свежей краской на наличниках и ровной черепицей на крышах. В палисадниках там были посажены розы, бархатцы и гиацинты, травка коротко подстрижена, а дорожки аккуратно выложены камнем. В эти дома приезжали жить на лето дачники из города. А дома местных жителей были все намного старше, покосившиеся, темные, на их крышах лежал заросший лишаем шифер. Но огороды и сады возле них были намного гуще и богаче, чем у дачных.