— Ты что, слушал? — в неверии спросил тот, наивно хлопая глазами, точно у меня рога на голове успели вырасти за секунду.
— Да это же очевидно, — встряла Гермиона. — Знать дозы на память совершенно необязательно. Тем более там в литрах или же килограммах на гектар.
— Тогда зачем ты задала такой бесполезный вопрос? — насупился он.
— Мы опоздаем, Рон. Хватит валять дурака. — Гермиона резко дёрнула его в сторону, распахнула дверь, окинув побледневшего Рона насмешливым взглядом, и вышла на улицу, покачав головой.
Стоило её макушке исчезнуть за рослыми кустами, как тот спешно обернулся ко мне.
— Так что там Малфой? — поинтересовался он, поиграв бровями. — Неужто по твою душу?
— Чистая случайность, — пожал я плечами и, стараясь звучать как можно более нейтрально, пояснил: — Он как-то говорил, что они каждое лето гостят у каких-то друзей. Как оказалось, этим другом семьи и является мистер Риддл. Так что игнорируем и держимся подальше, — заключил я, покидая дом.
Перекопав многие совместные воспоминания, я мысленно воскресил все запоминающиеся моменты из рассказов Драко, и нельзя сказать, что их было много. Возможно, для кого-то и стало бы потрясением, но мы с ним мало разговаривали по душам, и не потому, что я не пытался найти общие темы. Однако Малфой всегда отдалялся, словно ускользая, стоило серьёзному разговору начаться. Разве что после секса он терял бдительность и мог начать болтать о себе, о своих интересах, о своём детстве, даже иногда о чувствах. Но длилось это от силы минут двадцать, а потом прореха в чужой броне стягивалась, и Драко вновь превращался в непробиваемого сучёныша.
— Чудовищно неприятная случайность — называй вещи своими именами, — хмыкнул Рон, недовольно покосившись в сторону, точно Малфой мог выскочить из кустов. — Гарри, я забыл ручку на столе! — Внезапно затрясся он, порываясь вернуться домой, но я вовремя схватил Рона за руку, рванув обратно.
— Небось у Герми целый склад запасных ручек в сумке, — улыбнулся я, упрямо утягивая его за собой. — И не пытайся сбежать. Не думаю, что тест Петтигрю будет сложнее Биохимии или Ветеринарной вирусологии, которые, хочу напомнить, ты сдал на восемь и девять соответственно.
— Дело в нервах, — кивнул Рон с кислой миной и поплёлся за мной, еле переставляя ноги, пока мы не дошли до дома.
Гермиона тотчас перехватила чуть ли не терявшего сознания друга и чмокнула в раскрасневшийся нос, отчего тот сдавленно промычал что-то маловразумительное. Я же застыл истуканом, рассматривая веранду, и мысли были не самые праздничные.
— Гарри? — окликнула меня Гермиона, повернув голову.
— Идите вперёд. Я мигом, — неопределённо указав в сторону, изрёк я и услышал её недовольное: «Ещё один!».
Гермиона отпустила Рона, строго скомандовав:
— Ну-ка шагай сам! — Тот же, неуклюже взмахнув руками, поплёлся за ней, и вскоре они скрылись за углом.
Я застыл около перил, проведя вдоль них руками, и воспоминания кадрами пронеслись перед глазами: слишком яркие, слишком живые… Слишком свежие, чтобы прекратить фонить эмоциями. Теперь, когда всё прояснилось, стоит ли попытаться оставить чувства позади? Или же быть бараном, как выразился Драко, и проявить упорность до самого конца?
Во мне не было веры в способность влюблять в себя: я считал, что или чувства зарождаются сами по себе, или же их попросту не возникает вообще. На этом всё. Мои пробудились, а его — нет, судя по всему. И разве могут какие-либо действия создать их на ровном месте? Будь я умнее, красивее, старше, влюбился бы он в меня? Если бы я больше старался, сильнее интересовался всем этим, возможно, — я даже улыбнулся — подвязывал быстрее, влюбился бы он в меня? А что, если роль сыграл лишь мой пол?..
Будь я женщиной, влюбился бы он в меня?
Гермиона зимой ходила на семинары: «Любовь: простая химия или нечто большее?» — или как-то так. Зачем — я не спрашивал, однако за это нам кредитов не зачисляли, не та специальность и не тот материал.
«Вальехо-Нахера[1] утверждал, что поведение наших родителей: то, как они любят друг друга, как они любят нас, — и составляет самую важную школу любви. Вы понимаете, что это значит? — трещала она, изредка поцеживая напиток из трубочки. Рон же ковырял яблочный пирог, заинтересованно её слушая. Что до меня, то я воспринимал всю эту катавасию довольно-таки скептически. — Что при выборе партнёра почти все мы стремимся искать в избранном нечто близкое — то, что мы познали дома с детства. Если, конечно, отношения родителей не были чересчур травмирующими и конфликтными, обычно черты, определяющие выбранного человека, во многом совпадают с нашими родителями.
И вообще, многие не отличают любовь от влюблённости. Так вот, — Гермиона помахала чайной ложкой перед нашими носами, — влюблённость представляет собой серию химических реакций, происходящих в разных областях мозга, которые создают идиллическое восприятие партнёра. Однако со временем мы к этому привыкаем, и когда этот химический каскад спускается, то многие воспринимают перемены как потерю любви — мы разлюбляем и даже расстаёмся.
Любовь же связана с убеждениями и ценностями — несколько исследований показали, что на самом деле нейрохимии самой любви не существует. Поэтому, Гарри, — Герми вздохнула, словно собиралась сообщить мне нечто прискорбное, — вас с Малфоем связала влюблённость, но не любовь, — заключила она с мягкой улыбкой. Тогда и появились подозрения, что эти семинары она посещала из-за меня. Её ум работал так, что для решения любой проблемы нужен был профессиональный подход. И этот подход она сразу же определила — освоить теорию любви. Раз другу не везёт в этой сфере, значит, надо всё о ней узнать. И тогда проблема будет локализована, а потом и разрешена. Несколько наивно, как мне казалось. — Роберт Стернберг[2] разработал трёхкомпонентную теорию любви, — продолжала Гермиона, не замечая ни сонливости Рона, ни моей мрачности, — и выявил, что тремя элементами любви являются близость, страсть и обязательства, — она показала нам три пальца, тотчас загнув один. — Первый элемент — это ощущение того, что нас понимают и принимают. Это чувство безоговорочной поддержки, эмоциональной близости и близкой связи.
Второй — это влечение и интерес, как романтический, так и сексуальный. Этот жгучий ингредиент делает желательным и физический контакт, и эмоциональный, — она хмыкнула, загнув второй палец, а я прикрыл на мгновение глаза. Не потому, что не хотел видеть их страстные переглядки с Роном, а потому, что понял уже тогда, к чему она клонит. — Именно страсть даёт ощущение исключительности: определённые чувства и мысли, предназначенные только для любимого человека.
И последний — это весьма интересный ингредиент, — Гермиона опустила руку на стол, задумчиво постукивая пальцами по поверхности. — Обязательства всегда кажутся чем-то долгосрочным, но это всего лишь решение взять на себя ответственность за отношения до самого конца. А отношения могут быть и краткосрочными. Но по сути это желание поделиться с другим каким-то жизненным проектом, целью — и именно это даёт паре устойчивость. В общем… Гарри, — она вздохнула, нервозно улыбнувшись, — если выделить компоненты, то у вас с Драко из семи типов любви именно увлечение или влюблённость. Пробуждение страсти при отсутствии близости и обязательств, даже спустя время…»
Я не дал ей тогда закончить. Прервал на полуслове, свалив в уборную, и пробыл там минут пятнадцать, если не больше. Не то чтобы меня разозлило её желание помочь, даже такое вот «своеобразное», просто я внезапно понял, что в каждых отношениях мне не хватало одного из «элементов»: с Чанг — близости, с Джинни — страсти. Что ж, у многих чего-то да не хватает, но живут же как-то. Я просто отказывался следовать всяким теориям, чтобы категоризировать свою жизнь и свои чувства. Тогда это казалось мне нелепым. А сейчас было интересно, каким типом любви я заболел в очередной раз. Или, скорее, отсутствием её.
Сжав крепче перила, я скользнул взглядом по саду, погружённому в мягкий розовато-рыжий свет. Через несколько часов солнце уже сядет и наступит ночь, а следом новый день. А затем другой. И третий… Пройдёт неделя. Месяц.