— Не пытайся быть тактичным, — хмыкнул я, заранее понимая, к чему тот клонит.
— Дружеская любовь? Так, вроде назвала это Гермиона. Да и мама заметила: когда вы заявлялись вместе на ужин, казалось, что вы уже давно женатая пара старичков, — он хмыкнул, чуть склонив голову. — И пока Анжи с Фредом втайне обтёрли все поверхности в доме, вы обсуждали тыквенный пирог.
— Даже не знаю, обижаться мне или торжествовать, что ты, по-видимому, не стал играть роль зловредного старшего брата, потому что не видел в нас пары.
— Это не совсем так, Гарри. Просто я знаю тебя и знаю её. Моя сестрица — зажигалка, да и ты любитель острых ощущений. И в ваших дзэн-отношениях всё было очень гармонично и неизменно, и, возможно, это правильно, но вы не выглядели влюблёнными, скорее, просто близкими. Как хорошие друзья.
— Друзья вместе не спят, — возразил я.
— Всякое бывает, — хмыкнул Рон.
— Может, мне обратить внимание на тебя, друг? Поцелуемся, а? — усмехнулся я краешком губ.
Рон вернул мне улыбку, резко приблизившись к лицу:
— Ты, конечно, извини, Гарри, но поцеловать тебя — то же самое, что Фреда или Джорджа, — он скорчился, а я рассмеялся:
— Это что, говорит опыт?
— О нет… Только что представил и… Нет, лучше бы я этого не делал, — он крякнул, скривив губы, и со смешком стряхнул пепел. — К тому же даже ради такой шикарной задницы, как твоя, я не изменю своей малышке.
— Да я и не против. Целуйтесь, — отозвались над головой. Мы словно по команде подскочили и вскинули взгляд: Гермиона, высунувшись в окно, с обворожительной улыбкой посматривала на нас.
— Я не ослышался, и он только что дал оценку моей пятой точке? — с притворным трепетом осведомился я, округлив глаза.
— И не ошибся, хочу заметить, — словно доверяя страшную тайну, прошептала Гермиона. Рон рассмеялся, послав ей воздушный поцелуй, а та в свою очередь склонилась ниже, легонько щёлкнув его по лбу, а затем и меня.
Вновь воцарилась тишина, но я больше не ощущал гнёта ожидания, играющего в кошки-мышки с моей психикой. То было безмятежное молчание, насыщенное почти что семейным уютом.
— Значит, Риддл, — вдруг задумчиво проронил Рон. — Ты признался ему?
— Вчера. — Я откинулся назад, вытянув ноющие от чрезмерной нагрузки ноги.
— Отшил?
— Да.
— Паршиво, — Рон глянул на меня, поджав губы. Гермиона же молчала, подперев голову ладонью.
— Всё бывает впервые, и безответная любовь — тоже.
— Вспомни, ведь у нас с Роном тоже было так, — с неким скептицизмом подметила Гермиона.
— Я помню только то, что вы, два балбеса, рыдали у меня на плече, ноя друг о дружке, — покачал я головой, вспоминая, как Рон припёрся поздно вечером и признался в своих «неразделенных» чувствах к Гермионе. Он весь вечер глотал ненавистную ему водку, размазывая сопли и слюни по лицу, сокрушаясь на тему того, что та его никогда не полюбит, потому что Виктор Крам якобы предложил ей встречаться; а несколькими днями раньше то же самое провернула и Гермиона, так как считала, что она ему и даром не нужна, ибо Рон начал встречаться с Лавандой Браун.
— А Малфой здесь с какой радости?
Я сморщился.
Вспоминать о Риддле или Драко было тревожно, словно заноза уходила глубже под кожу и болезненно ныла, и ныла, и ныла. Нет, ненависти к Малфою я не испытывал. Да и какое я имел право на это. Когда Драко флиртовал при мне со всеми подряд — определённо. Когда застал его целующимся с каким-то левым парнем — ещё бы. А теперь, если они и правда состоят в неких отношениях, то тем левым парнем стал именно я. Тот, кто подкатил к Риддлу, да ещё и прилип как банный лист. Кто имел право на ненависть, так это Малфой.
Возможно, мной руководила не побитая гордость, а простая человеческая зависть от одной лишь мысли, что чужие чувства могут быть взаимными, в то время как мои — нет. Безусловно, что ненависть, что зависть — самые разрушительные из чувств, и купаться в них и дальше не имело смысла. Легче мне от этого не станет.
Возможно, я просто пытался утешиться, как когда, находясь в безнадёжной ситуации, убеждаешь себя, что могло быть и хуже, а краешком сознания понимаешь: нихуя не могло быть хуже именно тебе именно тогда. Но от самой фразы всё же становится легче.
— Гарри? — Гермиона щёлкнула у меня над ухом, и я встрепенулся. — Так что?
— Вот и я весь вечер думаю, каким боком здесь замешан Драко, — усмехнулся я, зажав ладони меж коленей на мгновение, точно мне было холодно. — Похоже, что Риддл его «первая любовь», — неторопливо поведал я, — и дядя к тому же.
Рон присвистнул, широко распахнув глаза и чуть не промазав сигаретой мимо рта.
— Не смотри на меня так, они же не кровные родственники.
— Связаны через ту его бывшую жёнушку?
— Так ты всё-таки слушаешь Питера иногда, — поддел я его и, откинувшись назад, тут же добавил: — Скорее всего. Если отец Драко и Том — давние друзья, о чём тот упоминал, и не раз, то, возможно, Малфой-старший и познакомил близкого приятеля с Беллой. Вот только я не знаю, чья она сестра — Люциуса или же его жены, но не суть важно.
— Какая драма, — флегматично отозвалась Гермиона. — Нарцисса и Беллатриса Блэк — сёстры, судя по фамилии, — мы подняли головы, и одновременно с этим Гермиона повернула телефон экраном вниз. С открытой фотографии смотрели две схожие и одновременно различные во всём женщины: одна — блондинка, другая — брюнетка. Одна — приветливо улыбалась, вторая — хищно ухмылялась.
Что ж, мать Драко я узнал сразу, как и Беллу теперь. А вот их фамилия меня насторожила. Блэк. Как и у моего крёстного, Сириуса Блэка. Хотя смешно проводить какие-либо параллели: сама фамилия редкой не была, как и моя — только на факультете Поттеров было трое. А насколько я знал, у Сириуса был только младший брат, Регулус, да и мир не может быть до такой степени тесным.
— О! Есть ещё и третья сестра, — задумчиво пробубнила Гермиона. — Андромеда Блэк. Гм, — она вдруг прищурилась, всматриваясь в экран. — Мне кажется, я её где-то видела. Чёрт! Точно! — резко повернув к нам экран, она ткнула в пожимающую кому-то руку дамочку, которая, в отличие от Беллатрисы, имела некую схожесть с матерью Драко. — Узнаете?
— Не-а, — покачал головой Рон.
— Это же наш проректор по развитию! — А затем она досадливо махнула рукой: — Знаю, знаю, такими вещами вы не интересуетесь.
— Я её в жизни не видел, — возразил Рон.
— Мир всё-таки тесен, — еле слышно добавил я. — Откуда эти фотографии?
— Я же не удаляла Драко из контактов и не блокировала, — пожала плечами Гермиона.
— Слава фейсбуку. — Рон ухмыльнулся, затушив сигарету, и откинулся назад: — Слушай, а отец Малфоя случаем не президент нашей страны? А то что-то у него родственников многовато.
— Кто бы говорил, — Гермиона закатила глаза, тут же улыбнувшись, и отложила телефон.
Вновь повисла тишина, но продлилась она недолго: Рон достал очередную сигарету, но закуривать не стал, лишь, покусывая фильтр, невнятно пробурчал:
— И что ты собираешься делать?
— Ни-че-го, — протянул я, поёжившись, когда порыв ветра взъерошил влажные после душа волосы. — Что я могу сделать? Похитить Риддла, посадить на цепь и вынудить боготворить меня? — Цокнув языком, я потёр глаза устало: — Дотяну как-нибудь до окончания стажировки и свалю в закат.
— Ни единого шанса? — мягко спросила Гермиона.
— Нет, не думаю. Вчера я вообще считал, что он натурал, да и к тому же занят. А потом… короче говоря, подозреваю, что у них с Драко какие-то отношения, — нехотя пояснил я, отняв руку от лица.
Рон сморщился, как я минутами ранее, и переломил замученную сигарету, раздражённо кинув её в пепельницу:
— Это он тебе сказал?
— Нет. Перед экзаменом заметил их через окно. Да-да, предугадывая ваш вопрос, отвечаю сразу: я подслушивал, — подняв на мгновение руки, я откинулся назад и слегка приложился затылком об стену. — Разговор был странным — то ли беседа, то ли флирт, — и вишенкой на торте стал долбаный поцелуй. Вроде бы.
Рон презрительно фыркнул, а Гермиона, накручивая выбившийся из хвоста локон, деловито осведомилась: