Все это организовал великийпоэт, русский Вийон, единственный незабвенный мой друг Серж – Сергей Иванович Чудаков, который тогда – трудно поверить! – был настоящим ангелом – не пил, не курил, не имел любовниц – только читал и писал гениальные стихи!
(Где он теперь? – кавказцы ль зарыли в снегу за квартирку на Кутузовском? – иль до сих пор гниет в психушке? – нельзя найти, всем плевать! И Бродского уж нет, небесного твоего брата, чтоб еще раз сочинить тебе гениальный реквием: «Имяреку, тебе… от меня, анонима…»)
* * *
Самостоянье человека —
Залог величия его.
ВСК – это была сюр-синекура по высшему разряду!
Суть чуда была проста – после «Журавлей» кинав СССР для имиджу перед Западом – не было.
И тезис «Кино – важнейшее из искусств!» стал кому-то очень выгоден – скорее всего, будущему директору Курсов. И этот кто-то объяснил Политбюре причину:«У нас же нет сценаристов мирового класса!» И Политбюра решила создать ударный взвод сценаристов. По одному из каждой республики, троих – из Москвы!
И – благодаря интеллигентнейшей Е. А. Магат, секретарю Курсов, приняли много талантливых. Гениальный Леван Челидзе, великий Боря Можаев, утонченнейший Арик Агабабов, чудесный Володя Максимов (будущий редактор «Континента»), старший Ибрагимбеков, благородный Максуд, мощный казахский самородок Аким Ашимов, добрейший Юра Леонов, удивительный «поэт-пожарник» из Иркутска Толя Преловский, замечательный весельчак Коля Омельченко! Эстония, Латвия, Литва, Туркмения… Это был сюр, последнее чудо в стране дураков!
Стипендия по тем временам огромная – сто двадцать рублей. «Занятия» – раз в неделю – пить коньяк с Блейманом или Траубергом. Встречи – с большими чиновниками – Г. Марьямовым, Рачуком (помните банк «Чара»? – это его сын продолжил линию партии). Они с нами откровенничали, открывали тайны призов на кинофестивалях – тонны конфет и подарков для жюри и журналистов – и прочие любопытные штучки.
Никакого идеоконтроля, хоть директором ВСК был автор «Подвига разведчика», прототип героя, контрразведчик без гадости и подлости, добряк Михаил Борисович Маклярский, – «…и в КГБ есть люди, измученные своей судьбой» – сказано про таких Александром Исаевичем.
А главное – просмотры всех великихфильмов из Белых Столбов в собственном уютнейшем зале – три раза в неделю по три фильма!
Дипломный сценарий мы должны были сдать через два года – я сдал через три месяца.
Это и был сценарий «Катера» – самый знаменитый и самый смелый сценарий той эпохи, его крали со стола редактора. Официальное заключение худсовета: «…в сценарии "Катера" душевное состояние сегодняшнего молодого поколения выражено необычайно поэтично, свежо и художественно ярко».
Конечно, забыто главное слово – правдиво.
Но его старались не употреблять – «…не отсвечивай!».
Ненапечатанный и непоставленный, сценарий побил все рекорды по количеству посвященных ему статей.
Знаменитый буниновед Олег Михайлов написал про него в модной «Юности». Алексей Арбузов, человек весьма высокомерный и даже презрительный к собратьям, прочтя сценарий, переданный ему Сержем Чудаковым, настолько возбудился, что вполне серьезно написал – и послал! – совершенно по тем временам безумное письмо министру культуры Фурцевой, мол – …гений тут у нас завелся, «раз в сто лет такие рождаются»! (цитата), надо дать ему пожизненно госстипендию, как вот в какой-то Болгарии дают, чтоб жил и писал…
Короче, под давлением этого разгула, «Мосфильм» купилу меня сценарий «Катера»!
Вы понимаете? Настоящая победа! Два скандальных сценария закрыты по идеологии, но третий – принят!
Полностью оплачен! До полной победы – рывка в мечту, в режиссуру – остался пустяк!
Пробую представить: мне двадцать лет с небольшим, темный «бунинский» румянец. Профиль Микеланджело. Еще не перебитый нос – и огромный жизненный опыт. В душе – с детства укорененные – спасибо, мама! – нравственные устои огромной казацкой семьи.
В памяти с детства контрасты: речки и море, горы Тянь-Шаня, – и смуглое золото Исаакия.
И – звуки рояля под руками знаменитых композиторов и пианистов Софроницкого, Дунаевского, братьев Покрасс, голоса великих актеров Хенкина, Яншина, Массальского, звук костяных шаров на турнирах бильярдистов и конский топ на ипподроме, редчайшие для совка книги – Рильке, Валери… – спасибо, папа!
Доброта, жалость к детям и старикам – и шторм казацко-польско-грузинской витальности… «Я слишком горяч и сгораю от собственных мыслей, часто захватывает у меня дыхание…» – помните?
Рай Бунина, Рильке, Скрябина – и где-то в глубине «святого колодца» – отстаивается кровь и правдаСибири.
Аура Большого зала, стремление уединиться и сосредоточиться на Высшем – и слепая языческая уверенность – «выживу! сотворю! прошибу!» – даже в этом аду!.. Юность!
Ведь даже тюремные нары через два года уже казались мне «чудным мгновеньем», башней из слоновой кости, полной цветов и листьев! (Господи, как прихотлив Твой замысел о нас! взбить такой коктейль-гороскоп!.. – нежный лунный Рак, неистово-упрямый Бык!.. и так ведь будет до конца, холера ясна!)
…А «ветер щастья» вроде бы приближался, как бы уже подлетал, шевелил мои волосы! – пока еще русого цвета.
Не хватало, я ж говорю, пустяка – нужно было срочно отлить что-то в кинобронзе, чтобы через год выйти на сцену Дома кино самым молодым сценаристом самого знаменитого фильма! В отмирающей оттепели закрепить мой неправдоподобный взлет, сделать его необратимым трамплиномв масштабную киносудьбу на непредсказуемой родине.
– Я вам не сценарист! – возмущался я позже Ролану. – Я режиссер, который вынужден писать сценарии! Дайте, гады, постановку – и мигом разъяснится, кто тут главный! (Я еще не понимал главной мысли Ломоносова – не первым быть желаю, а великим!) И дальше никто меня не удержит! Сбудется, что я записал себе в дневник в десять лет! Все сбудется! И Оскар, и Нобелевка! И моя дочь гениально сыграет на рояле в Большом зале!
То есть срочно поиметь фильм– это был вопрос жизни! Таежным нюхом я уже чувствовал опасность. Некоторая потеря темпа, бег на месте. Слишком скандальная слава. Кум уже всматривался, были эпизоды.
Но ведь для фильма нужен – режиссер!
(Поясню для читателей – не киношников. Чтобы замысел ваш стал духовной ценностью, он должен быть «обматериализован», как говорил, доводя меня до бешенства своим воркующим смешком, Ролан.)
Сценарист – жалок, как всякий поставщик полуфабрикатов. Как бы гениально он ни выразил мир в кинообразах, записанных на бумаге, его фильм крутится только в одном зале – виртуальном зале его души.
Обычного читателя туда пригласить трудно.
Уметь читать сценарий– специфическое ремесло.
А если ваш сценарий гениален, художественен, то есть выражает ваше отношение к жизни через образ, – то умеющих прочесть его «так, как он написан»… – ну совсем мало!
Рукописи не горят? – но киносценарий, чтобы не сгореть,должен сначала стать фильмом!
Значит, вы должны найти конгениального киноповара – или жаритьсамостоятельно!
Увы, опыты общения с режиссерами у меня были печальны – вплоть до Склифосовского! – потому как бездарный мне не нужен, а талантливый режиссер хочет как бы писать сам – то есть меня переписывать!
А как он может меняпереписывать, если он… У меня кровь закипала, когда я слушал чушь так называемых режиссеров! Искать их я категорически отказывался. Поэтому режиссерам звонил сам М. Б. Маклярский – он меня любил, как он выражался, за «правду». Мне сходило с рук многое, что другим не прощалось, – спасибо!